Оружие возмездия. Баллистические ракеты Третьего рейха – британская и немецкая точки зрения
Шрифт:
Случайно удалось подслушать разговор между двумя немцами, взятыми в плен во Франции. В этом разговоре были упомянуты немецкие ракеты весом до 20 тонн. «Опасность, – записал сэр Алан Брук после долгого совещания 27 июня, – представляют собой ракеты с боеголовкой весом до 5 тонн…»
Теперь все внимание было обращено на Близненский полигон.
Еще в марте 1944 года Джонс начал подозревать, что в польской Близне немцы проводят испытания своего секретного оружия. Перехваченные шифровки позволили связать испытания самолетов-снарядов с СС. Как следствие, в середине апреля была проведена аэрофотосъемка Близны: на снимках были отчетливо видны усовершенствованные катапульты для запуска самолетов-снарядов,
В мае эта площадка снова была сфотографирована, однако фотоснимки не были расшифрованы до 3 июня, хотя «секретные источники» в мае не раз сообщали о проведении в Близне ракетных испытаний. В начале июня в Блетчли перехватили шифровку, в которой сообщалось о количестве «оборудования», периодически отправляемом из Близны в Пенемюнде.
В конце июня три донесения, поступившие из Польши, позволили предположить, что это «оборудование» может быть связано с ракетами «А-4». Подозрения подтвердились, когда были изучены последние фотоснимки Близны. На них было видно, что катапульта для самолетов-снарядов разобрана. Между тем на основании данных, полученных в результате очередной аэрофотосъемки Близны, можно было говорить о возросшей активности противника: на железнодорожных путях рядом с площадкой стояло несколько закамуфлированных составов, а также цистерн, подобных тем, что когда-то были замечены в Пенемюнде. Объяснение этому могло быть только одно.
Снова вспыхнула паника. Доктора Джонса немедленно вызвали в воздушную разведку и приказали подготовить отчет. Как Джонс всегда любил повторять, написание отчета для разведки подобно вскрытию нарыва: если сделать разрез слишком рано, никакой пользы от этого не будет. На тот момент картина была неполной, и все-таки 16 июля доктор Джонс вынужден был направить свой краткий отчет в комитет, занимавшийся операцией «Арбалет». Он процитировал мнение эксперта – профессора Чарльза Эллиса, – который, увидев в Пенемюнде и Польше воронки диаметром 80 футов, пришел к выводу, что боеголовка ракеты должна весить от 3 до 7 тонн. По его словам, двигатель ракеты должен был работать на перекиси водорода.
Одна деталь не вызывала сомнений: если то «оборудование» в самом деле предназначалось для «А-4», значит, ракета уже была запущена в массовое производство. В перехваченных шифровках перечислялось «оборудование», отправляемое из Близны в Пенемюнде, включая все серийные номера. Однако прежде чем с уверенностью утверждать, что это были серийные номера ракет «А-4», доктор Джонс хотел получить доказательства того, что оружие проходит испытания в Близне.
Он снова вернулся к фотоснимкам, сделанным в Близне 5 мая. Всю ночь Джонс разглядывал фотографию площадки, пытаясь обнаружить «А-4». Уже под утро ему удалось найти одну ракету – расплывчатое белое пятнышко – на узкоколейке в самом дальнем углу.
Это стало недостающим звеном в сложной цепи доказательств, упоминания многих из которых были запрещены к публикации в 1964 году, когда вышло первое издание этой книги. Теперь не осталось сомнений, что серийные номера от 17 064 до 18 000 относились к ракетам «А-4», обломки которых направлялись в Пенемюнде для тщательного изучения.
О найденных доказательствах немедленно проинформировали воздушную разведку. Затем Джонс «сбросил» свою бомбу: простейший анализ серийных номеров показывал, что к началу июня противник выпустил по меньшей мере 1000 ракет. Джонс лично сообщил о своих умозаключениях лорду Черуэллу. В течение последующих сорока восьми часов обо всем был проинформирован и премьер-министр.
Джонс попал под перекрестный огонь. С новой силой зазвучали уже, казалось, позабытые обвинения в том, что он якобы намеренно выбирает
Создавалось впечатление, что Джонс и раньше догадывался о том, что противник наращивает военную мощь, но сообщил об этом только теперь. Мистеру Черчиллю все это показалось весьма подозрительным.
Центральный пункт дешифрования аэрофотоснимков разделял негодование, вызванное поведением доктора Джонса. В свое время он уже переходил им дорогу: обнаружил первую ракету «А-4» на фотоснимках из Пенемюнде, а в 1943 году указал на ошибку – то, что пункт дешифрования идентифицировал как «грунтовой насос», на самом деле являлось не чем иным, как катапультами для самолетов-снарядов. Подполковник авиации, проводивший официальное расследование, представил в штаб ВВС краткий отчет, в котором подчеркивал опасность, кроющуюся в «любительской дешифровке» аэрофотоснимков. Буквально несколько дней назад, добавлял он, доктор Джонс из министерства ВВС заявил, что на фотоснимках из Близны отчетливо видна ракета, в то время как в действительности это был паровоз.
2
Тем временем из Швеции поступили новые донесения. В конце июня два офицера британских ВВС – специалисты по анализу обломков вражеских самолетов – приступили в Стокгольме к изучению двух тонн фрагментов ракеты. Когда из Лондона их предупредили о возможности обнаружения сфальсифицированных немцами улик, офицеры не колеблясь ответили, что все фрагменты представляются им подлинными. Шведские ВВС оказали британским офицерам всю возможную помощь, но сами предпочли от расследования устраниться.
Среди фрагментов ракеты был обнаружен чрезвычайно сложный механизм управления. Доктор Джонс был убежден, что для разгадки тайны немецкого оружия необходимо доставить в Лондон все фрагменты ракеты из Швеции и сопоставить их с теми, что были добыты в Польше. «Я уверен, – писал он сэру Чарльзу Порталу, – что сбор всех имеющихся в наличии компонентов ракеты жизненно важен для обороны нашей страны. При данных обстоятельствах мы должны быть готовы заплатить за обломки ракеты любую разумную цену, которая удовлетворила бы Швецию». В качестве оплаты он предложил передать шведам несколько «спитфайеров». Сделка была заключена немедленно. Первая партия фрагментов ракеты была доставлена в Лондон в середине июля, а оставшаяся часть – в конце месяца.
Теперь было очевидно, что немецкая ракета – это не миф.
На совещании начальников штабов 18 июля лорд Черуэлл подвергся беспощадной критике, в особенности со стороны сэра Чарльза Портала и сэра Алана Брука. Краткая запись в дневнике Брука – «…ракета становится все более реальной угрозой» – не в полной мере отражает накал страстей, вспыхнувших на совещании: Брук прекрасно понимал всю опасность того, что случится, если немцам удастся вынудить союзников произвести высадку десанта в районе расположения ракетных пусковых установок. «В этом вопросе надо быть очень осторожным», – писал он.
В создавшейся ситуации профессор Черуэлл чувствовал себя весьма неловко. Когда в его распоряжении не было всего комплекса доказательств, он искренне считал, что немцам не под силу преодолеть возникающие технические сложности. Теперь он понимал, что, если немцы направили все свои ресурсы на производство ракет, угрозу более недооценивать нельзя.
Примечательно, что подобно ветхозаветному гонцу, что принес дурные вести, доктор Джонс сам получил порцию критики. На заседание комитета по плану «Арбалет», состоявшемуся в 10 часов вечера, премьер-министр явился в необычном для него дурном расположении духа. Он был настроен решительно и собирался раскритиковать воздушную разведку за допущенные ею промахи.