Оружие юга
Шрифт:
Дочерей в его рассказе больше заинтересовали чужаки, чем подробности о карабинах. Милдред сказала: "Интересно, это те же люди, что не так давно арендовали целый этаж в здании напротив Института Механики?"
"О чем ты говоришь, милая?" - спросил Ли.
"О каждом, кто нынче платит по счетам в золоте, становится известным всем, и судя по тому, что ты сказал, как там ваш лейтенант назвал их?
– эти деловые люди кажется, не имеют с ним проблем. И если бы я продавала оружие в военный департамент, вместо того, чтобы вязать носки, у меня был бы офис рядом с ним".
"Ну,
"Зачем, отец?" Агнес почесала голову. Ее волосы, скрепленные булавками, в отличии от других детей были наиболее насыщенны желто-золотым, как и у ее матери. "Зачем?" - снова спросила она.
– "По всему, что ты нам сказал, эти люди из Ривингтон не делают нам ничего, кроме хорошего."
"Старая поговорка гласит: не смотри дареному коню в зубы. Если вы будете ей следовать, то в конечном итоге ваша конюшня будет набита лишь дряхлыми лошадьми," - ответил Ли. "Когда подарок имеет такие масштабы, как то, что эти люди нам преподносят, следует изучить его как можно лучше, чтобы узнать, так ли они крепки в ногах, как кажется, и посмотреть, привычны ли такие кони к выстрелам."
"Даже если и так, вам все равно деваться некуда, отец, не правда ли?" - спросила Мэри.
"Ты как всегда прекрасно все видишь, моя дорогая," - сказал он.
– "Да, я думаю, что мы должны это использовать, если нашей Южной Конфедерации это поможет выжить, дай-то бог."
"Аминь," - тихо сказала Агнес.
Служанка принесла поднос с чашками и дымящейся кастрюлей. Пряный аромат сассафрасового чая заполнил гостиную. "Спасибо, Джулия," - сказал Ли, когда она налила ему. Чай заставил его вспомнить о "растворимом кофе", которым угощал его Андрис Руди в штабе под Оранж Корт Хаус.
"Кофе," - с тоской сказала его жена, когда он заговорил об этом.
– "Мы уже и забыли какой он на вкус."
"Уверена, что обосноваться в Ричмонде было бы проще, чем в небольшом городке, таком как Ривингтон в Северной Каролине," - сказала Мэри.
"Это правда, и я мне следовало самому об этом задуматься," - сказал Ли.
– "Тем не менее, с золотом очень многое возможно, да и Ривингтон находится на железнодорожной дороге. Возможно, причина в ее блокаде, или в чем-то другом…" Он обнаружил, что зевает.
Мэри Кастис Ли отложила свои спицы. "Так, этот носок довязан, и на этом дневная работа закончена. Вязать при свете ламп и свечей вредно для глаз…"
"Что не мешает вам делать так, мама," - укоризненно сказала Агнес.
"Ну, не каждую же ночь," - ответила ее мать.
– "Но сегодня у нас здесь Роберт, так что прекратить вязать пораньше не противоречит моей совести."
"Я хотел бы быть здесь с вами каждую ночь. Возможность наслаждаться вашим обществом означала бы, что война закончилась, и наша независимость отстояна," - сказал Ли. Он снова зевнул. "Сегодня вечером что-то чувствую себя усталым. Поездка на поезде по нынешним полуразбитым рельсам не намного приятнее, чем лихая езда по кочкам на легкой повозке."
"Тогда давайте готовиться ко сну," - сказала
– "Уверена, ты лучше отдохнешь на настоящей кровати в теплом доме, чем в палатке на берегу Рапидана. Мэри, дорогая, помоги, пожалуйста." Мэри встала и подвезла коляску с матерью к основанию лестницы.
Ли быстро поднялся, чтобы пойти за ними. Встав, он вдруг почувствовал боль в груди. Эта боль постоянно преследовала его всю зиму. Обследовавшие его врачи никак не могли понять, в чем дело. Он стоически терпел; Мэри, он знал, приходится гораздо хуже.
У подножия лестницы она, опершись левой рукой, подняла себя со стула и схватилась за перила правой рукой. Ли подошел и обнял ее за талию. Ощущение ее тела было уже полузабытым, но в то же время бесконечно знакомым. "Ну что, вверх, дорогая?" - спросил он.
Он надежно поддерживал ее при подъеме на второй этаж. "Твоя помощь так легка и нежна, как ни у кого другого" - сказала Мэри.
"Кто же знает тебя лучше, чем твой муж?" - ответил он, ведя ее по коридору к спальне. Он ухаживал за ней во время многих ее болезней в течении их брака, в те времена, когда они были вместе; а до этого за своей матерью, которая в последние годы своей жизни была инвалидом. У него был огромный опыт в отношениях с больными.
Он помог Мэри переодеться в теплую фланелевую ночную рубашку, а затем облачился в пижаму, приготовленную для него Джулией.
"Надо же, и ночной колпак," - воскликнул он и нацепил его на голову.
"Такая роскошь нам по карману," - фыркнула его жена. Он подошел к ее кровати и поцеловал ее. "Спокойной ночи, дорогая Мэри." Вернувшись к своей постели, задул свечу им. Комната погрузилась во тьму.
"Хорошего сна, Роберт," - сказал Мэри.
"Спасибо. Я уверен, что так и будет," - ответил он. После походной койки, кровать чувствовалась почти неприлично мягкой. В комнате было тепло, по крайней мере, по сравнению с палаткой на холмах рядом с Рапиданом. Он крепко заснул до самого утра.
Люк со своим экипажем появился перед домом на Франклин-стрит во время завтрака. Когда Ли вышел к нему, тот выглядел вполне бодро, несмотря на выпивку накануне. "Куда сегодня, Масса Роберт?" - спросил он.
"В арсенал," - ответил Ли.
– "Мне нужно встретиться с полковником Горгасом."
"Как скажете, Масса Роберт." Люку, ясное дело, было все равно, к кому поехал Ли в арсенал, чтобы поговорить - с Горгасом или с призраком Джорджа Вашингтона. Он щелкнул кнутом, и экипаж тронулся с места.
Коляска покатилась по седьмой улице в сторону реки Джеймс. Арсенал расположился у подножия холма Гэмбл, по диагонали между седьмой и четвертой улицам. Позади него протекал канал Канауха. Люк подъехал к колоннам у центральной лестницы; купол наверху совершенно не гармонировал с длинным и низким кирпичным зданием.
Арсенал полнился звуками работ по металлу и дереву. Сверлильные и токарные станки, литье и прессы превращали дерево, железо и свинец в стрелковое оружие и пули. Ни один другой арсенал Конфедерации не обладал такими возможностями. Без оборудования, захваченного в Харперс-Ферри и перевезенного сюда в первые дни войны, Юг вряд ли бы мог делать оружие.