Оружие юга
Шрифт:
"И насколько далеко, по-вашему, нам придется зайти, не поступаясь нашей собственной независимостью?" - сказал Дэвис горьким голосом. "Всегда, насколько я помню, уверенные в своих силах, они презирали нас, особенно премьер Британии, и теперь что, они ожидают, что мы забудем все это, ей-богу?!"
"Ни в коем случае я не советую забывать, сэр," - сказал Бенджамин. "Я просто согласился с генералом Ли, предполагая, что мы продемонстрируем молчаливое согласие там, где мы можем, и выступим против, когда будем находимся в состоянии дать убедительные доказательства нашего неудовольствия."
Дэвис пробарабанил пальцами
"Бесполезно притворяться теперь, что черный человек не является частью нашей Конфедерации," - сказал Ли. "А поскольку такая часть есть, мы должны определить ей свое место в нашей стране."
"Одной из причин прошедшей войны и была цель определить место черного человека в нашей стране, или, скорее, сохранить наше старое определение их места в нашем обществе," - сказал Бенджамин. "Вы сейчас считаете, что этого будет недостаточно?"
"Сохранение старого положения может оказаться дороже, чем мы можем себе позволить," - сказал Ли. "Благодаря федералам, негры части Вирджинии, на побережье Каролины, Теннесси, и в долине Миссисипи год, два, три, приучали себя к мысли о том, что они свободные мужчины и женщины. Генерал Форрест может победить их вооруженные отряды на этих территориях. Но сможет ли он штыками восстановить прежние обычаи рабства?"
В течение некоторого времени ни один из трех мужчин в кабинете президента Дэвиса не произнес ни слова. Дэвис хмуро слушал слова Ли и даже улыбка Бенджамина казалась замерзшей. Ли сам удивлялся, зачем он сказал больше, чем до того намеревался сказать. Но опасность постоянных восстаний рабов, чему несомненно, помогают и содействуют в Соединенных Штатах, была худшим из кошмаров для каждого Южного человека.
Он посмотрел в сторону Джефферсона Дэвиса. "Скажите, сэр: если раньше во время войны, вас бы вынудили принять выбор между возвращением в Соединенные Штаты со всеми нашими традициями, гарантированными их законом и сохранением в качестве независимого государства за счет освобождения наших негров, что бы вы выбрали?"
"Когда делегаты южных штатов собрались в Монтгомери, генерал, мы сделали свой выбор," - твердо сказал Дэвис. "Чтобы сохранить нашу нацию, мы были готовы на все, вплоть до проведения партизанской войны в горах и долинах против федералов, если бы они оккупировали всю нашу страну. Мы бы предприняли любые шаги, сэр, какие только возможны". Ли задумчиво кивнул; нет никого, знающего президента Дэвиса, кто бы сомневался, что он всегда говорит то, что он думает.
"Сам я вряд ли взялся бы за такое, господин президент." Он погладил свою седую бороду. "Я боюсь, что я слишком стар, чтобы пойти в партизаны."
"Как и я, но при необходимости я бы пошел," - сказал Дэвис.
"Так что теперь?" - спросил Джуд Бенджамин. "Должен ли Форрест беспрепятственно огнем и мечом наладить порядок, или вы предлагаете амнистировать негров с оружием в руках,
"В качестве кого? Как свободных людей?" - Дэвис покачал головой.
– "Такое решение создало бы больше проблем, у них был бы стимул и дальше давить на нас, видя, что мы идем на уступки. Нет, пусть они увидят, что огонь и меч останется нашей исключительной прерогативой и что они не могут надеяться устоять против нас. После того, как они убедятся в этом, только тогда мы можем проявить снисходительность."
"Вам лучше знать, господин президент," - ответил Бенджамин.
Джефферсон Дэвис обратился к Ли. "А вы как считаете, сэр?"
"Боюсь, что мы имеем в перспективе упорное сопротивление вооруженных негров, даже против такого способного офицера, как генерал Форрест. Я помню стойкость и упорство цветных полков, которые встали перед армией Северной Вирджинии, и это глубоко беспокоит меня," - ответил Ли. "Что будет разбита одна группа, а затем другая, вряд ли подлежит сомнению. Но если негр стал настоящим, правильным солдатом, может ли он стать правильным рабом?" Дэвис попытался уточнить его позицию: "Только не говорите мне, что вы аболиционист, сэр".
"Южанин не может быть аболиционистом, господин президент," - сказал Ли, закусив губу. Думая о меморандуме генерала Клиберна, что призывал освободить и вооружить некоторых черных мужчин, а также непринятии генералом Хиллом института рабства, он чувствовал себя обязанным добавить: "Даже если бы я хотел, вряд ли подобает офицеру Конфедерации проводить такие настроения." Рот Дэвиса искривился, но после нескольких секунд он вынужден был кивнуть.
Джуд Бенджамин громко вздохнул. "Мы отделились от Соединенные Штаты не в последнюю очередь и в надежде того, что негритянская проблема не будет досаждать нам больше, как только мы станем свободными и независимыми. И все же эта проблема с нами до сих пор, и теперь некого винить за это, кроме самих негров, конечно." Это афористичное наблюдение подвело итог встречи.
Когда Ли вернулся в арендованный дом на Франклин-стрит в тот вечер, он был в мрачном и задумчивом настроении. Вид черной служанки, Джулии, которая открыла ему дверь, не принес ему облегчения. "Добрый вечер, Масса Роберт," - сказала она, "Ваша жена и дочери, они уже поужинали, не дождавшись вас. Вы так поздно. Хотя осталось много курицы и пельменей".
"Спасибо, Джулия." Он вошел в прихожую, снял шляпу и повесил ее на стойку. Сделав пару шагов по направлению к столовой, он остановился и повернул назад.
"Что- то не так, Масса Роберт?" -спросила Джулия. Пламя свечи подчеркнуло недовольство на ее лице. Она быстро сказала: "Надеюсь, что я не сделала ничего такого, чтобы вызвать ваше неодобрение." Он поспешил ее успокоить: "Нет, Джулия, вовсе нет." Но он все еще не шел ужинать. Когда он снова заговорил, то был осторожен, как и с президентом Дэвисом: "Джулия, ты когда-нибудь думала о том, чтобы стать свободной?"
При свечах, с их преувеличенными тенями, выражение ее лица невозможно было уловить, или, вернее, это было то самое отсутствие эмоций у рабов, используемое ими для сокрытия своих чувств от хозяев. "Говорят, что все - все цветные, я имею в виду - думают об этом постоянно." Она по-прежнему молчала. Он настаивал: "Что бы ты сделала, если бы была свободна?"