ОСА-12

Nightingale8622

Игра в русскую рулетку, поскольку ни Хейс, ни сам Кэннон, похоже, не знали, чем все закончится. Напряжение наэлектризовалось и стало настолько густым, хоть резотроном режь.

Но вот позади раздался совершенно спокойный голос:

– Хестром. Пропусти его.

По-прежнему глядя в глаза Кэннону, ощущая смертельный холод от направленного в лоб ствола пистолета и каплю пота, катившуюся по спине, Хейс нахмурилась.

– Что?

– Я велел тебе пропустить его, - терпеливо повторил все тот же голос.
– Пусть подойдет.

Не понимая, что Призрак задумал, Хейс медленно сделала пару шагов назад, давая Кэннону пройти, но не собиралась опускать

собственное оружие. Она неотрывно наблюдала за тем, как молодой человек, получив наконец шанс осуществить задуманное, направился вперед, уже с меньшей резкостью и решимостью, как будто за эти секунды промедления он сообразил, какую допустил глупость. Но если девушка надеялась, что он опустит пистолет, то ошиблась.

– Так это ты - та самая мразь, что сделала со мной такое?!
– первые слова парня не намекали на готовность к переговорам.

Боковым зрением Хейс уловила, что Призрак так же спокойно сидит в кресле и курит сигарету, всем своим видом демонстрируя полный контроль над ситуацией. Девушка даже подивилась бы его выдержке, если б только не приходилось следить за каждым движением потенциального убийцы.

– Неожиданно, - произнес лидер Организации с нотками еле заметного удивления.
– Не на такое начало беседы я рассчитывал. Но я даже рад тому, что меня еще можно удивить. На самом деле я планировал приветствовать тебя словами: “Добро пожаловать домой, Мирар”.

– Так значит, это все-таки ты?
– почти выплюнул слова Кэннон, сильнее сжав пистолет.

В ответ на это Хейс приставила к его виску свой, чем, впрочем, не произвела должного эффекта, так как парень пришел сюда убивать, а не спасать собственную жизнь. Тем не менее Кэннон по-прежнему не стрелял, хотя возможность у него имелась. Не упуская ни малейшего движения из поля зрения, Криз ловила каждое слово в завязавшемся диалоге.

– Что “я”?
– уточнил Призрак, как будто специально провоцируя.
– Когда люди собираются совершить ошибку в пылу эмоций, они настолько необдуманны в выборе слов, что это даже забавно. Объясни хотя бы толком, за что я, по-твоему, удостоен чести быть пристреленным тобой?

– Как будто ты сам не понимаешь, паскуда, - процедил Кэннон сквозь зубы.
– Я все знаю о проекте “Трезубец”.

– Позволь узнать, что же ты “знаешь”?
– продолжал в том же тоне Призрак.
– Я бы послушал.

– Знаю и точка!
– вспылил Кэннон, которого подобное обращение взбесило, поскольку с ним разговаривали, как с ребенком.
– Ты и твой проклятый “Цербер” выкрали несколько десятков детей и экспериментировали над ними, словно над лабораторными крысами! Чего только вы, ублюдки, с ними не делали! И я оказался среди них, пока меня не спасли! Я видел архивы и все знаю! Каким моральным уродом надо быть, чтобы проделывать такое с детьми?!

Призрак сделал глубокую затяжку и выпустил дым в сторону. Потом ровным голосом спросил:

– Откуда у тебя эти данные?

– Какая к черту разница?
– негодовал тот и даже чуть поддался вперед, но остановился, так как Хейс произнесла шепотом: “Не дергайся, Кэннон”. Очевидно, первая ослепляющая ненависть, с которой парень сюда влетел, уже прошла, вызвав сомнения, однако теперь Уильяму ничего не оставалось, кроме как идти до конца.

– Огромная разница, - мужчина в кресле сделал жест, подтверждающий весомость этой аксиомы.
– Судя по твоему эмоциональному состоянию, эти данные ты получил недавно. И разумеется, тайно, поскольку среди моих сотрудников никто, кроме меня и еще пары человек, не знают о

данном проекте. И, вероятно, преподнесли историю именно под таким углом, чтобы вызвать в тебе спонтанную ярость и мифическое желание отомстить. Как удобно, тебе не кажется? Хестром была права, когда охарактеризовала тебя словом “импульсивный”.

– Какого лешего ты, мать твою, городишь?
– не понимал Кэннон.

– Задумайся вот над чем, Уильям: кому было выгодно, чтобы ты сейчас стоял тут и угрожал убить меня?

По лицу Кэннона проскользнула тень сомнений, и Призрак, очевидно, уловив это, продолжил:

– Кто мог хотеть убить меня настолько, что ему было плевать даже на безопасность собственного агента, нанятого для этой цели? И кто сумел форсировать тебя на эти необдуманные действия так ловко, что ты, позабыв про все свои первоначальные планы, ворвался сюда, размахивая пистолетом?
– Призрак, докурив сигарету, раздавил по привычке окурок в пепельнице, встроенной в подлокотник кресла. Причем, проделал это так равнодушно, как будто его совсем не волновал направленный ему в голову ствол пистолета.

– Райс, - прошептала Хестром, озвучивая очевидное.

– Именно, - кивнул лидер Организации.
– Он настолько сильно хотел убить меня, что даже после собственной смерти его шпионы продолжают это дело. Я знаю, что он завербовал тебя в полевые агенты именно с этой целью. Но ты не видишь всей картины, Уильям. Лишь уголок, лишь ту часть, которую тебе позволили увидеть.

– Да ну?
– все еще не сдавался он.
– И какую же картину, гребанный ты на всю голову кретин, от меня скрыли?

– Ты прав: “Цербер” действительно разрабатывал проект “Трезубец”, - последовал ровный ответ.
– Это было почти восемнадцать лет назад, и этот проект мы начали с Уильямом Блейком, ныне известным тебе под именем Райс, вместе. Мы не крали, а набирали детей из приютов, младенцев, с врожденными неизлечимыми болезнями. Мы не экспериментировали над ними, как над крысами. Мы хотели помочь им, а заодно и усовершенствовать человеческий организм. Эти дети все равно были обречены. Ты, к примеру, страдал от синдрома Вролика и был так слаб, что, не попади к нам, умер бы от первого же случайного падения. Ты не мог научится ходить или ползать, потому что это грозило бы твоей неминуемой инвалидностью и дальнейшей долгой, но совершенно пустой жизни в лежачем состоянии. Именно из-за страха перед подобной участью твоя мать отказалась от тебя сразу же на второй день после родов. Она боялась. Боялись все, кто за тобой ухаживал. Даже в больнице.

У нас с Блейком когда-то были совместные планы изменить этот мир к лучшему. Проект “Трезубец” был начат именно с такой целью. Блейк - точнее, Райс - применил экспериментальные препараты, чтобы излечить детей… К сожалению, он настолько погряз в своем стремлении добиться результатов, что отбросил всяческие моральные нагрузки, дабы они не мешали ему работать. Проект финансировался “Цербером”, поэтому я был в курсе всех его действий. Райс оступился, перешагнул грань и ввел всем пациентам слишком опасный препарат, хотя прекрасно знал обо всех связанных с этим рисках. К сожалению, все младенцы погибли. Все, кроме тебя, - добавил Призрак, опершись локтями о поручни своего кресла и скрестив ладони в замке. Рассказывая эту историю, он внимательно глядел на Кэннона, и Хейс поняла, что за внешним спокойствием мужчина продуманно и осторожно выбирает каждое свое слово, как если бы шел по минному полю. Он оценивал реакции гостя, чтобы понять, в каком русле продолжить свое повествование.