ОСА-12

Nightingale8622

И вот Кэннон, рухнув вниз, уткнулся носом в грязь. Точнее, его уткнули, как нашкодившего щенка. И это ощущение не просто злило - оно заставляло его в бессильной ярости кусать губы.

В шаттле Уильям, к удивлению, нашел бутылку дешевого виски и не стал утруждать себя поиском виновных в собственном унижении. Залив отвратительное чувство спиртным, Кэннон проспал почти четырнадцать часов, спасшись тем самым от назойливых мыслей.

ВИ разбудил его противным писком, оповещая о приближении к Земле. Головная боль от похмелья оказалась настолько удручающей, что Кэннон

перерыл весь шкафчик с лекарствами в тщетных попытках найти хоть какое-либо средство от своего недуга. К счастью, нашелся вышедший из срока годности шприц с панацелином, так что пришлось довольствоваться имеющимся.

Подлетая к Земле, Уильям прошел сканирование околоземного патруля по все тем же поддельным документам, которые сварганил для него Бол, и направил свой шаттл в небольшой английский городок Лестер, где провел большую часть своей жизни.

На самом деле он когда-то ненавидел это место. Скучное до безобразия, почти сохранившее свой “неповторимый стиль средневековья”, как писали в брошюрах для туристов, с этой идиотской часовой башней, возле которой ровесники Кэннона обычно поджидали последнего, чтобы дать ему пару подзатыльников. Будучи мальчишкой, а потом и подростком, Уильям тихо ненавидел, скорее, даже не сам город, а это место, откуда начиналось его поспешное бегство, стоило увидеть мучителей. Однако далеко убежать все же не получалось, с его-то имплантатом на ноге, самым дешевым. Пару раз получив, мальчишка однажды понял, что больше не хочет убегать.

И в очередной драке вместо тактики “делай ноги” воспользовался другой - “нападай первым”. В тот день он выместил всю злость и бешенство, скопившиеся за годы унижений, на главного обидчика, зубами оторвав ему кусок уха и избив до полусмерти.

За это его исключили из местной школы. Пришлось переходить в другую, но Уильяму было плевать. Больше его не трогали, и он пронес этот принцип - бей или побьют тебя - через всю свою юность.

ВИ отвлек его от тяжелых воспоминаний, заметив, что надо отправить запрос диспетчеру города на стыковку в доке. Доков здесь насчитывалось немного, всего-то три: на город с населением не выше трехсот тысяч больше и не требовалось, - так что парень выбрал самый простецкий, поскольку платить за стоянку втридорога не слишком-то хотел.

Доверив стыковку компьютеру, Уильям быстро зарегистрировался в журнале диспетчера, прошел проверку и заплатил за стоянку на несколько часов. Больше положенного он оставаться тут не собирался.

Сразу же арендовав аэрокар, он проложил новый маршрут: до городской больницы, и сам занялся управлением транспорта, поскольку предстоящий путь знал на зубок. Добравшись до места и пройдя утомительную процедуру очередной регистрации и проверки, а потом пережив не менее утомительное трехчасовое ожидание, он наконец-то попал в нужную палату.

С момента его последнего визита, состоявшегося три месяца назад, в палате ничего не изменилось: все такие же серые стены, наспех протертые окна, характерный запах старости и увядания. Не изменилось ничего и в состоянии пациента, и Уильям, проведя там около часа и пытаясь хоть что-то выяснить, вскоре был

вынужден признать очевидное: его приемная мать, Октавия, та самая женщина, которая, по словам Призрака, выкрала “объект Мирар” из секретной лаборатории, ничего не сможет ему сказать. Болезнь Паркинсона настолько поразила её мозг, что она даже не понимала, где находится, предаваясь большую часть времени молчаливому созерцанию утопающего в зелени дворика за окном.

Сдавшись, Уильям посидел с ней еще какое-то время, рассказав в тишину пару анекдотов, и, попрощавшись, с тяжелым сердцем ушел.

Однако на пути его встретил главный врач, который как будто специально поджидал визитера.

– Мистер Кэннон!
– с каким-то непривычным почтением обратился врач.
– Специально попросил медсестер предупредить меня, когда вы появитесь, чтобы уверить вас в том, что транспортировка пациента пройдет с соблюдением всех норм и правил! Вы можете не волноваться: свое дело мы знаем.

Уильям здорово растерялся. Этот напыщенный мужик раньше даже в кабинет его не пускал без соответствующей недельной записи, а теперь вдруг растелился круче коврика для ног и глядел на него с выражением нижайшей благодарности и почти вселенского лизоблюдства.

– Не понял, - ответил парень, пораженно глядя на врача.
– Какая еще транспортировка?

– Ну как же… - сконфузился тот.
– За которую было заплачено часов двенадцать назад. И с вашего счета.

– Что за бред. Я ничего не оплачивал. У меня даже денег таких нет.

– Тогда я ничего не понимаю, - растерялся и врач.
– С вашего счета пришла довольно внушительная сумма… - врач хотел, видимо, произнести цифру, но потом, вспомнив, что они стоят в коридоре и все окружающие на них с любопытством косятся, замолчал и предложил пройти в его кабинет.

Кэннон послушно пошел следом, совершенно уверенный в том, что тут произошла какая-то досадная ошибка.

Но первые слова главврача, едва дверь кабинета закрылась, совсем пригвоздили визитера к полу:

– Мы получили от вашего имени триста шестьдесят восемь тысяч кредитов, - заглянув в свой датапад, пояснил врач.
– Триста восемнадцать тысяч переведено с указанием цели: транспортировка вашей матери в лондонскую клинику по лечению заболеваний ЦНС**, а также оплата полного курса лечения на шесть месяцев вперед. И пятьдесят тысяч… гм… - немного сконфузился врач, - в качестве благотворительного взноса в фонд нашей больницы, за что я вам премного, безмерно благодарен! Но вместе с тем спрашиваю теперь себя, а не могла ли произойти ошибка.

– Боюсь, это ошибка, - уверенно заявил Кэннон, подтверждая опасения врача.
– И мне придется разобраться с этим в банке.

Оставив врача в недоумении, Уильям направился прямиком в отделение банка, в котором был открыт его счет, но там услышал только то, что сильнее его запутало:

– Данная сумма была переведена на ваш счет от анонимного спонсора, мистер Кэннон, двенадцать часов и пятьдесят две минуты назад. И тут же перенаправлена на счет больницы. Вами, мистер Кэннон… Вы уверены, что не делали этого?