Осада Будапешта. Сто дней Второй мировой войны
Шрифт:
Многие немецкие солдаты совершали самоубийство, как, например, двадцать шесть солдат-эсэсовцев, пытавшихся укрыться в саду дома номер 2 по улице Диошарок. Некоторые впали в панику с самого начала и застрелились еще до того, как рядом показались советские солдаты.
Среди венгров вряд ли кто-то решил покончить счеты с жизнью. Из примерно шестидесяти офицеров штаба около сорока вернулись обратно в подвал, откуда они попали в туннель. Трое единственных выживших из 4-го гусарского полка, два подполковника и майор, попытались без оружия разведать обстановку в окрестностях зубчатой железной дороги, но сдались в плен у ближайшего здания. Такой исход был типичным.
Попытка прорыва по туннелю к Чертовой Арке оказалась безнадежным предприятием. Ни один из отправившихся по этому маршруту так и не сумел выйти к своим или хотя бы пробраться дальше района
«Царила атмосфера неразберихи и отчаяния. Объятые ужасом люди кричали, затевали драки. Среди нас в туннеле больше не было ни командира немецкого корпуса, ни его офицеров. Никто не знал, как они исчезли! С нами оказалось лишь несколько сотен немецких солдат. Подъем по винтовой лестнице означал неминуемую смерть. Те, кто стоял у нее, хором утверждали, что все, кто пытался подняться по ней, были застрелены — в итоге у люка лежала большая груда мертвых тел. Где-то на расстоянии 20 м от этой шахты имелся боковой проход, который вел дальше. Он был круглым и имел в диаметре где-то полтора метра. В нем стояло 20 см талой воды… Немецкие солдаты предприняли невозможное, а именно бегство этим каналом. Они исчезали один за другим, так как втиснуться туда можно было только поодиночке. При этом многие должны были ползти на четвереньках. Чем больше людей пробиралось в этот боковой канал, тем выше становился уровень вод. Когда в нем исчезло около ста человек, вода поднялась вдвое. Тела запруживали воду, организуя форменный прилив… После того как в боковой проход втиснулись почти все немцы, они вдруг начали выбираться обратно с жуткими криками. Они все были мокрыми до нитки. Увидев впереди свет, они поняли, что советские огнеметчики идут им навстречу… Даже раненые, те, что могли двигаться, пытались спастись. Один раненный в бедро полз, работая руками, как пловец. Другой, пытаясь спасти свою жизнь, двигался сидя, отталкиваясь руками. Каждый спасался как мог».
К полудню Хинди и его товарищи поняли, что немцев отогнали назад как от Чертовой Арки, так и из туннеля в Будакеси. Ковач решил взять инициативу на себя:
«Позади нас находилась группа немцев с самым разношерстным вооружением, а с другого конца туннеля (трубы) вот-вот мог последовать штурм солдат противника. И тогда мы оказались бы между двух огней. Я предложил генералу Хинди и полковнику Шандору Хорвату отделиться от группы Пфеффера-Вильденбруха, повернуть обратно и где-нибудь по дороге попытаться выбраться на поверхность… Бросив то, что, как мы полагали, нам уже не понадобится, мы брели по пояс в воде. Позади всех шла супруга Ивана Хинди в длинной юбке. Мы прокладывали ей дорогу».
Другой очевидец тех событий продолжает:
«Наконец мы достигли места, где… труба обрывалась, подобно водопаду. Теперь мы следовали по течению вод. На этот раз нам надо было спуститься в другую расположенную еще ниже трубу. Она оказалась почти полностью заполненной водами! Они стояли там на уровне метр — полтора метра. То есть каждому доходили в зависимости от роста по пояс или по плечи. Кроме этого, замедлившийся ход стоков позволял предположить, что где-то труба была перекрыта. Мы вспоминали, где видели шлюз. Он оказался заделанным. Мы рисковали утонуть. Надо было что-то делать, чтобы под конец этой ужасной войны не пойти ко дну. Некоторые уже подумывали, что было бы легче принять смерть от пули.
Два капитана (Ференц Ковач и Ласло Керекеш) вызвались добровольцами в том, чтобы разрушить шлюз. Прошло 15–30 минут, мы потеряли ощущение времени в этой ужасной трубе, как услышали шум рушащегося шлюза. Оба капитана вернулись и помогли нести супругу Хинди в направлении предполагаемого выхода. Несчастная пожилая женщина вела себя мужественно, почти героически. В этом мужестве она превосходила многих мужчин. За время пребывания в трубе она ни разу ни на что не пожаловалась».
На площади Селля Кальмана имелся выход на поверхность, над которым находилось небольшое строение. Примерно в 17.30 группа остановилась в этом здании. Поднимаясь вверх по винтовой лестнице, Ковач вдруг услышал русскую речь, и тогда беглецы решили продолжить путь под землей. Поскольку теперь они могли выйти из трубы только на берегу Дуная или на площади Дёбрентай, где туннель просел, в конце концов было принято решение возвращаться на исходную точку.
«Через полтора часа нашему взору предстала «Лестница на небеса»… Капитан Ковач снова вызвался первым выбраться из подземелья… Мы благополучно дошли до места. Дверь в подвал оказалась открытой, над нами слышалось хлопанье люков и русская речь. Очевидно, они тоже нас заметили. Двое из них спустились в подземелье. Они настолько изумились, увидев перед собой сразу такое
ДАЛЬНЕЙШАЯ СУДЬБА БЕГЛЕЦОВ
Компактные группы, которые пытались прорваться к своим по земле, вскоре сбивались в более крупные отряды. Большинство из них в разных точках вышли к лесистой местности около Буды и направились дальше, к горе Хармашхатар-Хедь. Путь одной из таких групп описывает лейтенант штурмовой артиллерии Роберт Гарад:
«Дядя Билл (Билльнитцер) и я… инстинктивно пытались держать путь в сторону гор. В некоторых местах выпало до 20 см снега, который ясно выдавал наши следы. Я брел по снегу, а дядя Билл медленно шел за мной. Заборов либо не было вообще, либо их снесли. Мы вышли к немощеной дороге, которая вела куда-то вверх, в гору. На грубой деревянной доске я сумел прочитать «улица Тёрёквеш». Это означало, что теперь мы находились в лесистой местности. Мы поднялись выше и немного отдохнули среди деревьев. Потом был сюрприз. Медленно наступал новый день. Внизу все громче слышались звуки боя, повсюду стоял туман. За нами, по нашим следам на снегу к нам двигалась бесконечная вереница людей… Нас окружили солдаты, гражданские, дети, женщины, небритые штурмовики из СС с пулеметами, которые на венгерском и немецком языках спрашивали у дяди Билла о том, где они сейчас находятся. Дядя Билл, сам того не желая, оказался в центре бурлящей толпы. Туман стал еще более плотным, и дядя Билл отправил за отрог холма группу солдат с пулеметом, как авангард… Немецкие солдаты-эсэсовцы, вооруженные пулеметами, шли впереди колонны. Их было, кажется, семеро. После бессонной ночи они уныло брели по снегу вперед среди кустов, небритые и безучастные ко всему. За ними шли мы с дядей Биллом, а после нас бесконечной извилистой цепочкой тянулась разношерстная толпа людей. Молодой немецкий майор, раненный и затянутый в бинты, восседал на небольшой лохматой лошадке, которую вел на поводу его денщик. Плачущие женщины с детьми с трудом пробирались через снег, волоча за собой свои пожитки».
Кадет Дьюла Коковай в составе, наверное, самой большой группы держал путь от холма Шваб-Хедь к горе Хармашхатар-Хедь (495 м над уровнем моря. — Ред.). Группа прошла то место, о котором ранее упоминала Юдит Лихтенберг:
«Примерно в два часа мы вышли к улице Белы Кирая. Здесь мы видели множество брошенных автомашин, орудий, лошадей и повозок, груженных боеприпасами. Рядом с колонной разномастных грузовиков лежало множество трупов гражданских, нашедших здесь безвременную смерть… Уже начинало светать, когда мы вышли к ряду строений, где устроились на отдых много немецких солдат и восемь выживших студентов университета из группы Винтера. Всего нас было, наверное, около шестисот человек.
Вместе с капитаном я отправился на поиски старшего офицера, и мы нашли немецкого майора. После короткого обмена мнениями вся наша группа отправилась в сторону памятника Кошуту. Впереди шли немецкий майор и капитан Жомбор Надь. Оставив памятник позади справа, мы прошли через долину с крутыми склонами под огнем русских, которые стреляли в нас из домов сверху. Мы отстреливались.
К этому времени у немцев появились раненые и убитые, но из венгров пока никто не пострадал…
Поскольку в Будакеси были русские, мы продолжали идти через лес на север. Примерно к трем часам с хвоста колонны нам сообщили, что нас преследуют русские… Мы постарались идти быстрее, но на вершине лесистого огня попали под перекрестный огонь со всех сторон. На вершине среди толпы мы встретились с полковником артиллерии Ленардом и капитаном Ароном Вайной, активистом партии «Скрещенные стрелы».
После недолгого совещания было решено, что группа капитана Надя и несколько немецких групп атакуют по глубокому снегу русские позиции, которые располагались на севере. После ожесточенной перестрелки эта русская группа оставила свои позиции, бросив даже один из минометов. После этой атаки под наш контроль перешла вершина холма… Было очень много убитых и раненых. Ранены были немецкий генерал, полковник Ленард и уже упоминавшийся выше капитан… После того как стемнело, около 18 часов сделали привал, во время которого поели. Около полуночи мы продолжили прорыв. В одной из небольших деревень мы оставили раненых и нескольких солдат, которые должны были оборонять их. Ночью мы встали лагерем на поляне, которую огородили стволами деревьев. У нас не было ничего, на чем было можно было спать, а потому улеглись прямо на ветки. Но сильный ветер и мокрый снег не позволяли даже вздремнуть. Через два часа наша мокрая форма стала покрываться коркой льда. Надо было двигаться дальше».