Осада
Шрифт:
«Стойте!», прозвучало отчетливее. Торопливый шум шагов, ближе, ближе. Ему не хотелось открывать глаза, он с трудом заставил себя это сделать.
Подле него находились несколько человек. Вовремя, как ни странно, прибыла милиция, оттесняя толпу от места падения и понося ее в ответ на требования добить все той же триадой, сколько уж сотен лет люди поносят Богородицу, подумалось ему нежданно, сами не замечая того, не понимая, не осознавая своих слов – и ходят к ней с надеждою и болью, искренне жаждая любви, покоя и утешения.
К нему смог пробиться некто в бутафорском наряде жреца неведомой религии.
– Чего тебе, сын мой? – глухо спросил он, пытаясь сосредоточиться на молодом лице, пахнущем потом, грязью и покрытом двухнедельной щетиной
Склонившийся покачал головой.
– Зачем же вы так, батюшка? – мягко спросил он. – Зачем?
Отца Дмитрия передернуло: над ним склонялся еще один священник, совсем молодой, быть может, только принявший сан. Да что же это, неужто никогда не кончится?
Голова закружилась, неведомая прежде легкость объяла его и понесла, понесла в неведомые дали….
92.
Черная «Тойота» медленно вырулила с шоссе в поселок, шлагбаум перед ней поднялся беспрекословно, следующий кордон так же молча откозырял; внедорожник въехал на территорию поселка Ново-Огарево. Небольшой поворот, широкая дорога сворачивала к коттеджному поселку, от нее отделялся узкий ручеек асфальта, по которому и поехал внедорожник. Машина остановилась у еще одного поста, на этот раз водителю пришлось опустить тонированное стекло – резиденция премьер-министра охранялась особенно. Сам роскошный особняк, построенный в стиле загородных домов царской семьи, пустовал, поэтому не останавливаясь возле замка, «Тойота» проехала чуть дальше – к гостевому домику, мало чем уступавшему официальной резиденции.
Остановившись напротив крыльца водитель дважды посигналил. И после этого выбрался наружу, обошел внедорожник, недолго постоял, поглядывая в окна. Наконец, занавески дрогнули, дверь медленно открылась.
– Ну, здравствуй, – тихо сказала первая леди взошедшему на крыльцо Нефедову. – Как добрался?
– Здравствуй, Маша, – в том же тоне ответил он. – Все в порядке. Знаешь, я… – и замолчал на полуслове, а когда молчать не стало сил, продолжил: – Тут столько охраны нагнали, четыре поста проехал.
– Я знаю. Я ведь сама сюда добиралась.
– Не в Горки, – как бы случайно произнес Нефедов, тут же пожалев о сказанном. Резиденции «Горки-9» предназначалась ее мужу. Как и множество других резиденций, разбросанных в пределах необъятной России, появлявшихся как грибы, то здесь, то там, даже в неспокойном Дагестане, в далеком Владивостоке, всюду.
Но ни в одной из них не было ее. Она приехала в Ново-Огарево, к супруге премьера, с коей довольно быстро сошлась еще когда Пашков «всего лишь» руководил ФСБ. Теперь же Мария Александровна бывала у Раисы Сергеевны куда чаще, чем рядом с мужем. Особенно после трагедии.
Мария Александровна покачала головой.
– Я туда больше не ездок. Спасибо Рае, выручила. Иначе мне бы пришлось… даже не знаю, – про Питер она не сказала ни слова. Почему-то. Нефедов посмотрел на нее, но встретившись взглядом, тут же
– Ты одна? – она кивнула. – А я, как видишь, снова к тебе.
– Денис просил?
– Нет. Я сам приехал.
– Я рада. Что не по его поручению. У тебя есть время, чтобы поговорить спокойно? – она напряженно вглядывалась в лицо Нефедова, пока тот не кивнул. И вздохнула облегченно. – Тогда проходи, чувствуй себя как дома. Как у себя дома, тогда… – могла и не продолжать, Нефедов понял ее с полуслова. Как понимал, верно, всегда, вне зависимости от того, далеко ли она была или близко, часто ли они виделись или раз в несколько лет.
Мария Александровна зарделась, как школьница и немедля вошла в дом, приглашая гостя следовать за собой. Сегодня она оделась просто: в белоснежные хлопковые брюки и жаккардовую рубашку-стоечку на молнии без рукавов, небесного цвета. Нефедов послушно шел анфиладой комнат, разглядывая развешенные всюду картины «малых голландцев», в особенности Ван Эйка, и антиквариат викторианской эпохи. Одно с другим сочеталось плохо, но желание пустить пыль в глаза, видимо, преобладало.
Так они добрались до маленькой кофейной комнатки в противоположной части дома, Мария Александровна предложила чай с вишневым вареньем и коржиками, она ждала этого приезда, и приготовила все и сама приготовилась. Последнее время, за этот месяц они встречались уже третий раз, столь же часто, как за последние три года, но каждого визита ей не все равно не хватало.
Нефедов и сам, казалось, никуда не спешил. Он неторопливо оглядывал комнату, пил чай, закусывал коржиками и молчал; молчала и сама хозяйка, не зная, с чего начать столь давно подготовленную беседу. Неожиданно он сам пришел ей на помощь.
– Ты часто бываешь одна, не скучно? – спросил он, памятуя о том, что Раиса Сергеевна в последние дни перебралась в Москву.
– Нет. Напротив. Я брожу тут одна, мне никто не мешает, слуги знают, что я не люблю, когда… знаешь, как раньше я боялась тишины. А теперь я упиваюсь ей. Честное слово, я напитываюсь здешней тишиной, кажется, мне никогда не будет довольно, – она глубоко вздохнула и замерла.
– И еще воздух.
– Прости?
– Здесь самое чистое место в Подмосковье.
– Я не знала. Нет, правда, я не знала, – он улыбнулся, она немедленно подхватила его улыбку. Подсела к нему, он отставил чашку. – Тебе это кажется странным?
– Вообще, да. Знаешь, последнее время мне все кажется странным. И то, что мы…. – он не договорил. Не решился.
– Нам просто чуть-чуть повезло? Ведь если бы не все это, Денис никогда бы не послал тебя в Питер. А ты…
– А я бы продолжал работать по специальности, – он смотрел на нее не отрываясь.
– Стараясь не думать.
– Маша…
– Влад, я не могу. Извини, но я не могу больше. Мы столько молчали, столько скрывались друг от друга. Да, я была, не знаю, назови меня дурой, ты и называл, наверное, тогда, увидев нас с Денисом вместе, – он хотел возразить, но не успел, Мария Александровна проворно закрыла ему рот ладонью, невольно он взял ее в свою. Оба замерли.
– Мы столько времени потеряли, – прошептала она. – Прости меня. Столько времени. Я даже себе боялась в этом признаться. Пока ты не приехал за мной в первый раз.