Осада
Шрифт:
Кондрат немедля включил телевизор, но тот не работал. Пощелкав кнопками, он обернулся к Борису и снова подошел к окну. Тот едва смог оттащить его от небезопасного занятия.
– Лучше не высовываться, – произнес Лисицын, задергивая шторы: комната немедля погрузилась в полумрак. – Я пойду к соседям, узнаю, что к чему, а вы сидите тут. – И захлопнул дверь прямо перед носом у Насти.
Соседи, точнее соседка, знакомая Леонида, Аня, оказалась дома, она так же была напугана стрельбой, но еще больше отсутствием мужа, звонившего два часа назад – часы показывали полдень – но так и не добравшегося до дома с Нахимовского проспекта. Муж все еще умудрялся работать – на складе одного из магазинов, куда устроился как
Борис поинтересовался ситуацией в городе, Аня только плечами пожала, она давно не следила за тем, что передавали в новостях, даже известие о смерти Пашкова услышала от мужа. Это повергло ее в ступор. А сегодня, еще не очухавшись окончательно, она совершила маленькую глупость, – Даша сильно беспокоилась насчет «стрелявших дядей», она побежала посмотреть на улицу, что да как. Прибежала еще в большем шоке, увидев расстрелянную стену собственного дома, прибежала домой, села и вцепилась в дочь, стараясь загородить ее от этих «дядей», да так и просидела все это время вместе с ней перед телевизором, покуда не позвонил Борис, только держала в руке мобильник и раз в десять минут названивала мужу, телефон которого оказывался всякий раз недоступен.
– Да иди смотри в мою комнату, – сказала она, спохватившись и запахивая халат, под которым Борис, как ни старался отвести взгляд, увидел груди и… кажется, уже совсем лишнее; Леонид рассказывал, что в женской половине их семьи было принято обходиться дома без одежды, Борис никак не мог вспомнить, почему столь интимная подробность всплыла в их обычно безличном разговоре. Тогда он только усмехнулся этому факту, ныне мог удостовериться. Хотя и не задумываться над ним, двенадцатичасовые новости уже начались.
О беспорядках не было сказано ни слова, ведущий старательно делал упор на успешное преодоления последствий позавчерашнего наплыва мертвецов, который вроде бы уже был дважды преодолен до этого, из чего Борис сделал два вывода: во-первых, в город прорвалось очень много зомби, армия не может пока справиться, а во-вторых, правительство еще не знает, что делать с вчерашними погромами. Видимо, был не один и не два, раз сюда даже не прибыли войска, и до сих пор не появилась труповозка.
– Слава богу, Паш, ну наконец-то, – выдохнула хозяйка, – я вся на нервах. Ты где? Где? А когда появишься? Но почему? Ты знаешь, что в нас стреляли? И в тебя? Паша, ты не ранен? Нет, правда, у нас все в порядке, Дашенька только переживала, я вся на иголках, ну как обычно, ну когда ты будешь. Милый, это не обещание, сам знаешь…. Ну что, узнал что новое? – Это она уже к Борису. Лисицын покачал головой, и пошел к себе, Аня проводила его до двери, халатик снова предательски распахнулся по дороге, но оба не обратили на это ни малейшего внимания.
Вернувшись, он поделился своими подозрениями. Слушали молча.
– Надо переехать к моим клиенткам, – неожиданно предложила Настя и тут же прикусила язычок вспомнив о механическом уде.
– Будем ездить, нас точно недосчитаются, – немедля возразил Борис. – Лучше переждать, пока народ либо не перебесится, либо армия не сделает свое дело.
– А если не сделает? – Но ей никто не ответил. Настя смотрела на мужчин. Потом порывисто прижалась к Борису, спрашивая, у кого он был и что видел, вызывая в себе настойчивые позывы ревности. Это отвлекло обоих от насущных проблем вплоть до следующего утра. Ночью снова была слышна стрельба, но
Тем же утром приехала труповозка и забрала тела, санитары ругались на чем свет стоит, оказалось, они работают по двум районам без перерыва больше суток, хоть бы совесть поимели и сами все сделали.
Забрав трупы, грузовик умчался по пустынным улицам, движение становилось все слабее, бензин перешел в разряд дефицитных товаров ко всем прочим. Борис закусил губу и пошел домой, на входе неожиданно столкнувшись с Настей. Оба не ожидали подобного, а потому шарахнулись друг от друга и некоторое время стояли молча.
– Ты далеко? Сейчас же небезопасно, – спросил Борис и подойдя попытался обнять ее, Настя отстранилась было, но тут же прижалась сама.
– Я.. .по делам. Прости, пожалуйста, я к тем девушкам, помнишь, мы договаривались с тобой.
– Априори понятно.
– Прости, что такое «априори»?
– По определению, – она поцеловала его, но не в губы, как обычно, а за ухом. И снова прижалась.
– Ты такой знающий. Я по сравнению с тобой…. Не понимаю, что ты во мне нашел. Кроме секса, конечно, – он хотел объяснить, но пока подбирал нужные слова, Настя уже успела высвободиться из его объятий и послав воздушный поцелуй, побежала.
– Не скучай, милый мой математик, – донеслось ему вслед. Невольно Борис улыбнулся и вошел в дом.
– Она ушла, – были первые слова Кондрата, едва Лисицын переступил порог дома. Тот кивнул, рассказав о встрече у подъезда. – Я хотел воспрепятствовать, в городе очень неспокойно. А почему ты не был против?
Борис не знал, что ответить, он еще не пришел в себя после поцелуя, а потому ответил вопросом на вопрос, спросив что Микешин ищет в вещах Опермана. Дьяк пожал плечами.
– Для меня, да и для вас, я думаю, приятный сюрприз, у меня наклевывается треба. Соседи снизу, ну те, с которыми мы встречались вчера, они попросили помолиться за безопасность шурина, со вчера не выходящего на связь, – Борис невольно вспомнил Аню. – Я приду к ним, успокою.
– Странный способ успокоения, нет бы поехать да узнать, что к чему… а что ищешь, ты так и не сказал.
– Карту Москвы. Мне придется ехать на место, а путь по нынешним меркам неблизкий и небезопасный, до проспекта Мира, там какая-то знакомая этого шурина живет, некая Алла Ивановна Филиппова, к ней, верно и поедем. Хорошо у меня есть с собой, – он вынул пистолет ГШ-18, Борис подозрительно взглянул на поблескивающее металлом оружие.
– А ты хоть стрелять умеешь? Странный пистолет.
– Да, мне его подарили… тоже за требу. Сказали, пользоваться просто. Я не проверял. Посмотрим, все мы в руках Господних, да не отведет он длани Своей, простертый над нами, грешными.
Сказано было будто в издевку, хотя вряд ли Микешин задумывал подобное, собираясь в путь, он уже полностью погрузился в предстоящее действо, а потому разговаривал с Лисицыным на своем языке. Бориса же это покоробило изрядно.
– Карта должна быть в компьютере, посмотри. А вообще мне странно все это. Ехать куда-то и устраивать коллективные моления – вместо того, чтобы искать человека.