Осада
Шрифт:
– Послушайте, у меня доклад президенту и чем скорее, тем лучше. Видимо, его тоже разбудили, так что, сами понимаете.
– Понимаю. А вы сами сейчас куда решили отправиться в поисках фактов для доклада – туда или обратно?
– На кладбище.
– Рановато, конечно, – улыбнулся эксперт. – Но что с вами, молодыми, сделаешь. Идите.
Я поднялся по точно такой же лестнице, обогнул сложенный штабелем заборчик и двинулся искать первую же распотрошенную могилу.
Продолжалось мое блуждание в тиши и покое недолго, до второго поворота. Где я незамедлительно наткнулся на группу лиц, энергично копающихся
У тех, кто ковырялся в могиле первого президента, было по три пуговицы на снятых пиджаках. Высший офицерский состав. К сорочкам, для уточнения числа звездочек, я еще не приглядывался.
Наверху их ожидал сам генерал-лейтенант ФСБ Нефедов Владислав Георгиевич, один из заместителей директора. Уже не в штатском. Рядом суетилась его камарилья, в том числе и оператор. Нефедов увидел меня первым и поздоровался вопросом:
– Торопец, вы что раскопали?
– К сожалению, никаких подробностей Милена сообщить не смогла.
Генерал поморщился.
– Вот девка. А вроде из приличной семьи. Отец у нее был человеком очень порядочным. А она… что значит, нет мужской руки. Мать теперь одна хозяйничает, не до дочек. А ведь я ее с самого детства знаю…. Да, вы сейчас к Денису Андреевичу?
– Так точно. Только мне сперва надо разобраться в деталях, что именно произошло здесь и…
– И где? – стрельнув в меня взглядом, спросил Нефедов.
– На других кладбищах.
– Пойдемте в сторонку, пока наши фиксируют.
Мы отошли примерно на полсотни метров от основной группы копавшихся в могиле службистов. Только тогда Нефедов остановился и обернувшись, словно за ним должны были непременно подглядывать, произнес.
– Дело дрянь, скажу вам откровенно. То, что наши эксперты ковыряются в ниточках, так просто по незнанию общей картины.
– Мне уже говорили о слишком густой завесе секретности.
– Вы были в Ярославле, мне докладывали. Как там?
– Картина в целом схожая. Особенно могилы – все словно вскрыты изнутри. И что касается их количества, оно только растет.
– Вот именно, что постоянно растет. Особенно в ночное время. Хотя… страна у нас необъятная, новости не сразу доходят. Да, что говорить, мы и так по самые уши вляпались в эту историю.
– Владислав Георгиевич, я не совсем понимаю.
– Вы совсем не понимаете, но, к сожалению, мне придется вас посвятить. Сразу предупреждаю, что услышанное вам не понравится. Уж извиняйте старика.
В кармане пиджака затрезвонил телефон. Я не хотел брать, думая, что это Валерия – надо было конечно, на каждого абонента ставить свою мелодию звонка, но вот поленился в свое время. После четвертого аккорда Нефедов категорически приказал ответить.
Звонил Сергей.
– Ты где пропадаешь, тут все на ушах стоят.
– На Новодевичьем. Из-за него стоите?
– Нет, хуже. Из-за Ижевска. Помнишь, я тебе рассказывал о покусанным неизвестным, а затем умершем
– Да прекрасно. Я тогда посоветовал…
– Неважно. Ситуация вышла из-под контроля. Покусанный бомж сбежал из бокса. Сейчас отрядили на его поиски половину личного состава. Он ведь кусается. Хуже того, так, как он кусается, люди умирают.
– От укусов?
– Именно от них. Ни от чего более. Все, кто был с ним, все скончались. Врач, медсестра, двое санитаров. Еще вчера. А сегодня…
– Ожили?
– Да. Их пока поместили в стационар, связали, и начали обследование. Обрадовать новостью не могу, но признаков жизни у них нет.
– Ты сказал, ожили.
Сергей посопел недовольно. Я включил динамик, чтобы и Нефедов слышал, о чем идет разговор.
– В том-то вся и закавыка. Формально они мертвы. Хотя мертвыми быть вроде не с чего. Но жизнедеятельность в их организмах полностью прекратилась, частично функционирует только головной мозг, знаешь., как будто в летаргическом сне. Просто поддерживая в себе некое подобие жизни. А затем отключился и он, и с этого момента формально они стали проявлять признаки жизнедеятельности. Тоже пытались укусить персонал, хорошо, санитары были наготове и не допустили подобного. Теперь дожидаются экспертов из Москвы. Крыло, где они находятся, на всякий случай изолировали полностью, сейчас решается вопрос об их переброске в столицу для полного обследования.
Я молчал, подавленный новостью. Затем, механически, влез в карман пиджака и достал баночку с аспирином. Выбросил таблетку на ладонь, проглотил, жаль, запить нечем.
– Самолет уже в пути. Через час будет на месте, полагаю, к середине дня их доставят либо в центр медицины катастроф, либо в исследовательский центр вирусологии и иммунологии при ФСБ. Пока вопрос решается…. Ты меня слушаешь?
– Да слушаю. Рядом со мной стоит Владислав Георгиевич. Он тоже внимательно тебя слушает.
– Все это я прекрасно знаю. Поскольку именно я отдавал приказ отправить «Як-40», так что живые мертвые отправятся в наш институт. Вы слышите меня, Сергей?
– Да, Владислав Георгиевич. Спасибо за информацию, – Сергей отключился. Я убрал мобильный, вытер с лица капли пота. Снова посмотрел на генерала. Тот опять оглядывался, но теперь я понял, что его интересует не предполагаемая слежка, а совсем другое. Он разглядывал соседние могилы, проверяя даты на них. Как я в свое время.
Разглядывание затянулось. Генерал не торопился излагать данные. А я… я почему-то не торопил его. Вслушивался в тишину Новодевичьего. Мне сказали, это как взрыв, значит, и ожидать следовало некоего грохота разверзаемой могилы. Именно его мы с генералом и поджидали в эти минуты, стоя друг к другу спиной и разглядывая даты.
– Я слышал, ваш отец умер три года назад, – неожиданно произнес Нефедов. Я кивнул. – Он где похоронен?
– Не похоронен. Он завещал кремировать себя. Прах находится у мамы дома.
– Считайте, вам повезло. Потому как если наши выкладки верны… в ином случае вам пришлось бы в ближайшие дни или недели несладко.
– О чем вы, Владислав Георгиевич?
– Я хотел бы вас ввести в курс дела. Начал как видите, издалека, но нельзя же вечно…. Это произошло в Абхазии, в Кодороском ущелье. Подробнейшая информация поступила сегодня утром. Полтора часа назад.