Осажденные камнем
Шрифт:
— Никки! — позвал знакомый голос.
К ним бежал Бэннон Фермер, сопровождавший волшебника и колдунью в странствии по Древнему миру. Его длинные рыжие волосы развевались на ветру. За время скитаний юноша обзавелся мускулами, а в ходе обучения в качестве бойца арены его тело стало еще более подтянутым. После побега из тренировочных ям он так и не успел найти рубашку, зато держал в руке свой невзрачный меч — Крепыш. Встревоженный Бэннон остановился перед ними, тяжело дыша.
— Три колючих волка хозяйничают на Горшечной аллее, и уже убили девятерых. Несколько горожан
— Ты не один, мальчишка, — сказала подбежавшая к нему молодая жилистая женщина.
Ее наряд состоял из двух полос черной кожи: одна на бедрах, а вторая на груди. Короткие русые волосы слиплись от пота и торчали в разные стороны. Тело женщины пестрело защитными рунами, нанесенными на кожу во время обучения, в результате которого она стала Морасит — безжалостной воительницей. Лила обеспечила Бэннону суровые тренировки, чтобы он стал воином арены, но после восстания, хоть и неохотно, предложила свое сотрудничество.
— Колючих волков спустили убивать людей, — произнес Натан.
Повелители плоти видоизменили и без того грозных диких волков, нарастив мускулы, выгнув спины и удлинив клыки.
— Их выпустили сбежавшие рабы, — сказал Бэннон, — но теперь мы должны сладить со зверями, пока они не навредили кому-то еще.
— Сегодня нам предстоит многое уладить, — сказала Никки. — Веди, Бэннон Фермер.
Высокий юноша поспешил прочь, и Лила бросилась за ним. Вместе они пробежали мимо закрытых ставень магазинов, разгромленных лавок сапожников и бакалейщиков и, наконец, влетели в переулок, где стояли гончарные круги и полки с готовыми изделиями. В конце улицы, возле общей закопченной печи для обжига, столпились взволнованные люди с палками, едва сдерживавшие трех колючих волков. Несколько мужчин уже лежали на земле с разодранной грудью и вспоротым горлом.
Позади загнанных в угол волков Никки услышала плач двух маленьких детей и их матери, запершихся в небольшой гончарной лавке. Дверь из старых досок была слишком хлипкой, чтобы служить надежной защитой. Один волк зарычал на хнычущих детей и ударил по двери большой лапой, расколов часть досок, но тычки копий и лопат отвлекли внимание зверей.
Устремившись в конец улицы, Никки схватила с ближайшей полки глазурованный горшок и швырнула с идеальной точностью, разбив о череп волка. Три зверя зарычали, и невольные защитники в страхе попятились. Никки шагала вперед, положив руки на кинжалы на поясе; Натан, Бэннон и Лила следовали за ней.
Она увидела проблеск рыжеватого меха и услышала знакомое рычание — откуда-то появилась Мрра. Сестра-пума бродила по улицам Ильдакара после своего освобождения из тренировочных ям, но благодаря связи с Никки не нападала на людей в городе.
В отличие от песчаной пумы, трех волков нельзя было поймать и приручить, поэтому Никки не собиралась позволять им пугать или убивать людей. Она кинула взгляд на Бэннона и Натана.
— Мы должны сделать это быстро. Не стоит им страдать. Они стали чудовищами не по своей вине.
— Да, у нас сегодня еще много работы, —
Никки могла бы просто потянуться даром и остановить их сердца, быстро и милосердно покончив с угрозой, но защитные руны на шкуре колючих волков делали их неуязвимыми для прямых магических атак. Придется убить более традиционным способом. Никки достала кинжалы, Натан выставил перед собой изысканный клинок, Бэннон поднял Крепыша, а Лила схватилась за короткий меч.
Рычащие звери поняли, кто их настоящий враг. Двигаясь стаей, они ринулись в атаку. Никки рубила и колола кинжалами, а на пытавшихся впиться в нее волчьих клыках блестели серебряные нити слюны. Колдунья кинжалом в левой руке распорола горло одного хищника, а второй кинжал вонзила в его сердце. Мрра накинулась на зверя, повалив его на землю.
Колючий волк был в два раза тяжелее Никки, и сила инерции толкнула ее на землю. Когти бившегося в судорогах зверя оставили длинную рану на ее голой руке, и Никки вогнала ножи глубже. Волк извивался и дергался, но вдруг его голова покатилась в сторону — это Бэннон снес ее ударом меча.
Никки спихнула с себя зловонную волчью тушу, но одежда уже была пропитана кровью твари. Она выдернула кинжалы, и по ее запястьям потекла кровь. Вскочив, Никки посмотрела, не нужна ли Натану помощь, но волшебник победоносно стоял над другим зверем, а его изысканный меч был обагрен кровью. Волшебник вытер лезвие о клочковатый мех волка. Бэннон и Лила убили третьего хищника.
Никки собрала все свое самообладание, хотя пыль и гравий пристали к окровавленному черному платью, а пальцы стали липкими от крови. Она вытерла кинжалы о волчий мех и вложила их в ножны. Мрра подошла и встала рядом, подергивая длинным хвостом.
Две маленькие девочки и их мать толкнули хлипкую дверь лачуги возле гончарной лавки и со всхлипами бросились в объятия широкогрудого мужчины. Толпа ликовала, выкрикивая имя колдуньи:
— Никки! Никки!
В начале этой жестокой ночи те же самые люди кричали имя Зерцалоликого, но Никки оказалась более ответственным лидером.
— Никки, мы продолжаем битву! — послышался чей-то голос. — Ты помогла нам, показав, как.
— Избавимся от ильдакарской знати! — крикнул другой голос.
Она повернулась к двум дюжим рабам в серой одежде рабочих с яксеновых скотобоен. Мужчины гордо несли пропитанные кровью мешки, словно трофеи. Один из них, со шрамом от ожога на лбу, шагнул вперед, глядя на мертвых колючих волков.
— Ты убила этих боевых зверей и помогла обезопасить город. А мы продолжаем борьбу с нашими настоящими врагами.
Никки беспокоили окровавленные мешки.
— А ты знаешь своих настоящих врагов?
Двое дерзких рабов подошли к ней, игнорируя Бэннона и Натана. Остальные люди на Горшечной аллее отступили к магазинчикам. Развязав мешки, мужчины вытряхнули содержимое: четыре головы дворян. На мертвых лицах с открытыми глазами застыли гримасы, а неровные обрубки шей продолжали кровоточить.
— Они были жестокими хозяевами, — сказал грубоватый мужчина со шрамом от ожога. — Избивали и плохо обходились с рабами.