Осень Атлантиды
Шрифт:
«С Великим наставником? Я? Это какой-то ритуал?»
«Да. Ритуал Последней трансформы».
«Ритуал Последней трансформы? Но он же мне не полагается! То есть — не полагался».
«Он полагался мне».
Таллури поняла:
«Какже это? Ты отдал его мне?!»
«Да, любимая, — ответил он также просто, как ответила ему она сама по его возвращении из надвременного портала. — А как же иначе? Что еще я мог для тебя сделать?»
«А сейчас что происходит?»
«Я несу тебя на руках, мы поднимаемся на самый верх пирамиды Университета. Там находится зал Последней
«Я ничего не чувствую, только слышу тебя».
«Твое тело почти безжизненно. Я успел лишь удержать твое сознание на Пороге между мирами».
«Что же с нами произошло?»
«Невероятная энергетическая и, как следствие, экологическая катастрофа. Тотальное и мгновенное отключение всех энергоцентров».
«Так неожиданно!»
«Неожиданно? — он едва не зарычал. — Это можно было предугадать, было столько предупреждений и предсказаний! Столько народа погибло. Едва ли не треть Атлантиды. Столько земель ушло под воду! Но теперь об этом не время, да тебе и не нужно».
«А тогда, для меня… я имею в виду — неужели это может считаться исполнением обета? Раз я не одна погибла».
«Наши рассуждения и понимание хода событий — не мысли Единого. Нам не понять их никогда. Мы никогда не узнаем, какие основания закончить свой земной путь были у каждого из погибших. У Атлантиды в целом и у многих атлантов, в частности, таких причин достаточно. Я знаю лишь о тебе, — он сглотнул. — Но мы пришли. Я кладу тебя на ритуальный подиум».
Таллури по — прежнему ничего не видела и не ощущала — испугавшись остаться в кромешной тьме без голоса Ториса, она «закричала»:
«Не уходи! Не оставляй меня!»
«Нет-нет, что ты! — немедленно отозвался он. — Я буду с тобой до… до конца».
Таллури сразу успокоилась и, как только успокоилась, «услышала» новый голос — странный, медленный, нисходящий откуда-то сверху, шипящий. Нечеловеческий? И голос ли? Будто не голос звучал, а сыпался сверху песчаный поток, и причудливое столкновение-трение песчинок таинственным образом складывалось в слова, обретая смысл.
Она угадала — Древний Ящер, Великий наставник атлантов.
«Та, что звалась в этой жизни Таллури нид-Энгиус, слышит меня?»
«Да, я слышу».
«Ты возвращаешься на время, предназначенное для ритуала. Вернись сейчас. Сейчас».
В этом «вернись сейчас» были неодолимая сила и власть, повлекшие за собой странное: темнота, внутри которой трепетало сознание Таллури, напряглась, дрогнула, расступилась густыми комками и — рассеялась. Нет, Таллури не стала ясно видеть, но Тьма превратилась в Туман, немного похожий на обычный, предрассветный, с надеждой на скорый восход Солнца. И в нем угадывались тени: Таллури окружали люди. Она изо всех сил напрягла зрение, чтобы найти Ториса, и застонала: невыносимая боль немедленно завладела телом.
«Я рядом, — тут же отозвался господин Нэчи. — Только не пробуй разглядеть и расслышать больше, чем получается само собой, иначе будет очень больно: тело напомнит о себе!»
«Слушай, уходящая, — вступил шелестящий голос Древнего Ящера. — Ты заканчиваешь этот
Белая тень, запах леса, бесстрастные ноты голоса:
«Таллури».
«Энгиус?! Ты пришел!»
«Ты имела право на нашу последнюю встречу. И хотя я уже отшельник, но не прийти не мог, это был мой долг».
«Только долг?» — даже в этот момент ее огорчила его сдержанность.
«Не только, — голос приемного отца потеплел, и она вдруг угадала, что он прячет за бесцветными словами сердечное чувство. — Ты глубоко вошла в мое сердце, дитя мое, стала его частью. Поэтому мы еще будем вместе. Похоже, мне опять придется о тебе заботиться».
«Понимаю — в следующей жизни?»
«Да. Запомни это, тогда мне не придется тратить время на то, чтобы добиться твоего послушания!»
«Тыулыбаешься, Энгиус?»
«Да, дитя мое. Жизнь впереди. Я — жрец Ухода и знаю это как никто. Меня не огорчает смерть, огорчают лишь невыполненные обязательства. Запомни».
Они попрощались:
«Покой и свет — уходящей».
«Э — э… спасибо. А как мне следует ответить?»
«Тебе следует сказать: "Пребывайте в мире и благополучии". Хотя какой теперь мир и благополучие в Атлантиде? Устоит ли она? Грядут плохие времена, предстоят невеселые перемены».
«Все-таки: оставайтесь в благополучии, — она посомневалась немного, но закончила: — Ив мире!»
«Второй провожающий», — привлек внимание Таллури голос-шелест.
Синяя тень, запах соленых брызг, ровное дыхание жизнерадостного, уверенного в себе человека.
«Господин Куэн-Ворк?»
«Да, Таллури. Я хочу сказать тебе всего несколько слов…»
Он заговорил — о том, как благодарен ей за ее открытость Знанию, за ее работу и общение с дельфинами, за ее искренние чувства к этим жителям Океана, за любовь к самому Океану. Он настаивал, что это необыкновенно важно и она должна помнить об этом всегда. «Всегда!» — воскликнул он в воодушевлении. Затем продолжил — о том, как горячо желает и будет ждать (он подчеркнул это, ей показалось, лукаво) ее участия в последующих его, Куэн-Ворка, работе и исследованиях.
«Последующих? Когда же? Пользы от меня теперь, пожалуй, не очень-то много…» — удивилась Таллури, не сразу разобрав, о чем он толкует.
Господин Куэн-Ворк принялся было за пространные объяснения, но голос-шепот сверху остановил его, напомнив:
«Всего несколько слов было дозволено тому, кого зовут Куэн-Ворк. Остальное время принадлежит отдавшему свое право на ритуал».
Господин Куэн-Ворк, улыбнувшись и помахав ей рукой (она скорее угадала это, чем увидела), отступил, его тень побледнела, рассеялась, растворилась.