Осень бедствий
Шрифт:
А потому в племена заслали специальных людей. Провокаторы называются.
Вот сейчас один такой и произносил речь.
Был Барза Мужедов чистокровным фереем, просто его мать во времена оны продали в Чилиан. Пошло одно племя войной на другое, захватило пленных, в том числе и красавицу-ферейку - и продали женщину за большую цену. А что она была непраздна...
А это - ее проблемы.
Вот и вырос Барза в Чилиане.
Хозяин, который купил красавицу, оказался добрым, мальчишку не выкинул, не убил, позволил ему расти при матери... получился по
А имя?
Имя ему мать сказала, и его, и отца... того, который сына так ни разу и не увидел. Погиб он в том набеге, дом свой защищал, жену и нерожденного ребенка...
Сейчас Барза произносил речь перед племенем своего отца. И знал - наверняка человек десять найдется, горячих голов. Их надо вооружить, купить им ружья, и пусть спускаются с гор в Русину.
Пограбят, побьют кого... а если получится племена на борьбу поднять - вовсе хорошо будет!
Очень правильно будет!
Старейшины слушали парня внимательно. А потом, когда он закончил, подвели итог.
– Хорошо ты говорил. Теперь мы совещаться будем. Жди...
Барза не обиделся.
Понятное дело, такие решения среди своих принимаются, чужаку на внутренний совет допуска нет. Но стоит ли унывать?
Пойдет племя войной? Он в выигрыше!
Пойдет хоть десяток человек пограбить? Он все равно своего добивается.
Так что мужчина устроился поудобнее на мягких циновках, пил чай, курил кальян, отдыхал и ждал решения.
И решение его порадовало.
Совет старейшин постановил начать переговоры с соседним племенем. В одиночку на равнины идти - напрасно погибнуть. А вот если несколько племен объединится...
Большая польза с того выйти может!
Много добычи будет, много побед...
А уж как хозяева довольны будут! Может быть, Барзу даже реем сделают! И свое поместье дадут... рабов-то он себе наберет, если набег большой будет...
Барза мечтательно улыбался.
Да, рабы, земля, деньги, много денег...
Для чилианца это - счастье.
Русина, на границе.
Поезд тормозил.
Наступало время таможенного досмотра. Нини молча сидела и ждала. Что могла - она сделала еще вчера ночью. Накормила собаку мясом с драгоценностями, еще раз проверила свою одежду, кое-как уединившись в тесноте грязной уборной, проверила все крепления, подмазала кожу настойкой, чтобы та не теряла цвет, все же настойка и выцветает, и смывается постепенно...
Теперь оставалось лишь молиться Творцу.
Конечно, купе у них не было. Плацкартный вагон, и только. Одно отделение, не самое удобное, не самое вместительное, Нини пришлось спать вместе с двумя детьми на одной полке... детей положили к стене. Они вертелись, пинались... в результате, Нини приспособилась спать днем, а бодрствовать по ночам. Так оно и лучше было.
Ночью люди не так приглядываются, вот днем - дело другое. Днем можно себя выдать, днем вагон кишмя кишит такими же беженцами, как они, днем ходят проводники, днем бывают проверки. А ночью...
Ночью даже поезд едет медленнее.
Нини привыкла
Яна сослужила ей медвежью услугу. Она объявила сестру слепой, но... вот что делать слепой?! Как себя занять!?
Никак.
Читать нельзя, вышивать нельзя... хорошо еще жама Аллея помогла.
Вязание.
Вязать можно и днем, и ночью. И в темноте, и на свету. А чтобы считать петли, много умения не надо, Нини это быстро освоила. Их такому не учили - ну так что ж?
Научилась, и быстро.
И вязала, что ей поручали.
Шарф, спинку для кофты, полы для той же кофты - рукава и воротник Аллея ей не доверила.
Нини считала петли, сбивалась, распускала вязание, начинала заново...
Разговаривать она тоже не могла. Эфройский она не знала, оставалось лишь помалкивать. Да, условия...
Для принцессы?
Как бы не хуже каторги!
Но именно здесь и сейчас у Нини появилось время все обдумать, осознать, сделать выводы...
Раньше у нее просто не было возможности. Все сливалось в единую цветную ленту. Бешеную, горячую, обжигающую и страшноватую. Ее несло по ленте, словно по водопаду, и не было возможности ни свернуть, ни задуматься, а сейчас вот - оно есть. И это правильно.
Нини плохо помнила тот день, когда погибли родители.
Она помнила, как их всех собрали в одной комнате, как страшный дядька говорил что-то, а потом... Потом - боль. И темнота.
Останься она одна, она бы там и умерла.
Нет, не так.
Ее бы там убили.
Ее привела в себя Анна.
Анна вытащила ее из того страшного дома, Анна увезла ее прочь, Анна уничтожила их следы, Анна вытащила из нее пулю, лечила сестру, успокаивала, закрывала собой, заботилась, дотащила до Ирольска...
Чего ей это стоило?
Нини и вообразить не могла.
Тогда все казалось спокойным и обыденным. Да, Анна - старшая сестра, она заботится о младшей, чего странного?
А вот сейчас...
Откуда у Анны столько сил? Столько твердости, решительности, жесткости и даже жестокости?
Нини не могла ответить на этот вопрос. Нет, не могла...
Страшно.
Неужели она бы тоже так смогла?
Девушка прислушивалась к себе, но ответа не было. Нет, не смогла бы она так. И она искренне удивлялась, почему справилась Анна. А с другой стороны - если у сестры и внебрачный ребенок есть?
Кто знает, чему еще научилась Анна?
Как-то Нини не дружила с Анной. Так получилось - две сестры были по одну сторону, три - по другую. А Нини была младшенькой, любимой, да еще и практически копией Аделины. Не сложилась у них дружба с Анной, Нини и не слишком огорчалась. А вот сейчас....
Она была обязана Анне жизнью, рассудком, вообще - всем! И собиралась этот долг отдать.
А для этого сначала надо было выжить!
– Эфрои!
Таможенник скривился так, словно перед его носом не семейство эфроев оказалось, а горсть слизняков, к примеру. Или кладка медведки.