Осень матриарха
Шрифт:
Боли я не чувствовала. Её было так много и так она срослась со мной, что взвесить со стороны не получалось. Но в тот миг, когда шла под руку с пленным кумиром одних, явным и страшным убийцей для других, - тогда я поняла, кто я есть на самом деле. Неким проблеском. Ибо ни одно из живых ограждений даже не шелохнулось, когда мы шли через оба.
Да, на отъезд и сборы, разумеется, нужно было сколько-то времени. Так что мне ещё успели показать побратима: благопристойно убранного, обряженного в чей-то новый мундир. Чтобы помнила это, а не внезапный труп. Лежал на полу пикапа странно моложавый, бледный, на устах и в уголках закрытых глаз - всегдашняя лёгкая улыбка.
...В
XIV. ИДОЛЫ ПЕЩЕР. Начало
"Я была виновата, когда предпочла возлюбленного побратиму, - думала Та-Циан.
– Когда ослепла, глядя на другого названого брата так, словно он простец из простецов. Но не собиралась усугублять вину. Что не помешало мне, однако, в очередной раз выбросить свои кости на зелёное сукно игорного стола. Люди с нами шли Дженгилевы, он не однажды мог бы уйти вместе с ними, мог попросту натравить их на меня, но я знала, что это лишь игра моего чёрствого рассудка. Даже не в моём звании магистра было дело: когда нечего терять - рушатся все святыни. Не в чрезмерной совестливости моего домана: то, что он совершил, было обоюдоострым. Спас меня, но убил человека, за которого я была обязана мстить. Последнее вовсе не было пережитком чего-то архаического: Динан всё кладёт на весы справедливости, милосердие там не особо прижилось и, главное, обычно не по нутру обеим сторонам. Ибо прощение там - не посыпать прахом и забыть, а выбрать наказание, соразмерное проступку: такое, чтобы полностью его покрыло. К тому же тот выстрел был слишком молниеносен, слишком отточен для простой случайности: так поражает свою цель гнев, отшлифованный многими годами. И вдогонку - страшная мысль: с какой стати аньда посягнул на посестру? Отчего не на Джена, которого ненавидел куда больше?"
("Чтобы нашёлся тот, кто мог и имел веские основания прикончить его самого, - с последней ясностью додумала Та-Циан свою мысль. - Я никак не сумела бы переступить через обряд. А Джен, лишившись меня, схватил бы за горло свою неизбежную смерть, но и с пулей Ноя в сердце - поставил бы точку на всех троих".)
– А вас и Дженгиля не притянули к уголовному следствию?
– прервал её размышления Рене. - Всё-таки и он, и вы стояли на виду у дневного правительства. И сирота Кахин, опять-таки.
– И Оддисена, - Та-Циан пожала плечами.
– Тех, кто делает её работу, ограждают. Думаю, дело было выставлено на слушание, разыграно в лицах - были свои представители у меня и у Ноя, - но Джен при всей значимости своей фигуры был невидимкой для официального закона. Его роль сыграл Керм и, полагаю, был оправдан вчистую. Хотя это неинтересно.
Мы с Волком держали путь в иное судилище. Я везла Братству и легенам их ослушника, человека, который много на себя взял и не сумел унести. Мои с ним счёты не значили ничего. Это лишь прибавляло положению красоты.
В горную цитадель были вызваны все восемь легенов: Диамис не так давно скончалась, большого шума и горя это не вызвало, её место пока оставалось вакантным.
Я не упомянула? Всякий раз, съезжаясь ради наших обычных бесед, я и Джен, почти незаметно для себя, старались принять обличье, которое бы нравилось другому. Он подсёдлывал каракового жеребца замечательно сухих статей, я - Бахра, который чуть отяжелел, но был по-прежнему резв и неутомим. Он начищал старые полусапожки, штопал и отглаживал сюртук с бриджами, я поновляла костюм эдинской
Теперь, окружённые молодцеватой конной гвардией, мы казались четой новобрачных.
– Нойи знал, что вы совершили брачный обряд перед Тергами? - спросил Рене.
– Не однажды проскальзывало. И моё недовольство этим - я ощущала себя в ловушке, а кому это не почувствовать, как самому близкому человеку? Одному из двоих таких: если один аньда отошёл от меня, другой приблизился.
– Они были в сговоре?
– Зачем ты допытываешься, Рене? Такое к лицу одному Дези...
– Та-Циан старалась говорить невозмутимо. - Но да: были, я же говорила. Хотя Керм ужэ точно не ожидал подобного исхода.
Юнцы, как зачарованные, следили за тем, как она перебирает ворот халата пальцами, на одном из которых тускло светится - тот самый перстень или другой, похожий как две капли?
– Стояла ранняя осень - самое лучшее время в Эдине: чуть пожухшая трава на обочине, благородно-тусклое золото листвы, мягкая прохлада днём, заморозки ночью. Неторопливый ход коня, тихие разговоры, безлюдный тракт. На ночь нам не искали крова: люди сторонились мест, которые облюбовала себе Оддисена, хотя никто им не воспрещал. Растягивали на кольях обтянутые ковром палатки - мы с мужем уединялись рано, вставали поздно, вместе с солнцем. Отплыли от одной пристани, обрубив концы, и не спешили прибиться к другой: прошлого не было, будущее и несбывшееся не доставляло нам мучений. Он от природы умел жить вот так, в промежутке деяний, я была, как уже упоминала, способной ученицей.
И неуклонно, неторопливо окружала нас восьмеричная наша судьба.
Я размышляла о том удивительном способе, каким оповещали Совет - как, впрочем, и самого Дженгиля: на нём стоял очевидный знак Страны Эро. Содержание посланий и без того въелось в меня, а на днях его припечатали красным сургучом.
("Слишком мало было крови для такого ужаса, - подумала Та-Циан, - и та загустела и как бы ссохлась в считанные минуты. Как мне сказали те, кто обмывал и убирал".)
– А какой способ? - перебил её мысли Дезире.
– Почтовые голуби? Это обычное дело в старину.
– Натасканные в курбетах турманы и гончие кречеты, - ответила она. - Голуби несли биочип с информацией, кречеты или соколы следили за безопасностью маршрута. Голуби стремились к дому, их сторожа - за ускользающей добычей. Шифры для посланий были того же рода, что в своё время выдумывала я, но куда изощрённее. В те времена в малом Динане уже возникла Великая Электронная Паутина, но возможности взлома росли вместе с ней.
Иногда отряд видел над головой танец, стремящийся к невидимой цели, лошади пытались воспроизвести курбеты на звонкой земле, а мы с Дженом заключали друг друга в объятия, страшась увидеть крылатую битву в небесах.
Следование по пути любви перед лицом смерти.
Мы шли в горы и уже погружались в них: твердыня вырастала по обеим сторонам, загораживала горизонт, нависала крышей сверху. Тропа становилась извилистей, из центра зачастую можно было видеть сразу голову и хвост, пёстрые, как шкура змеи.
Та-Циан наморщила лоб, потёрла виски:
– Странно. Я чувствую в себе великое множество историй, но не могу добиться их линейной связности. Нет цельной биографии, выстроенной по законам логики. Откажешься от одной канвы - а тебе тотчас подсовывают другую, уже с готовым рисунком.