Осень сердца
Шрифт:
— Кара, дорогая! — Пенсу всегда нравилась Кара. Они крепко обнялись. — Этот толстый увалень никогда не писал мне, что приедет вместе с тобой!
— Йенс… я так рада видеть тебя.
Девин пояснил:
— Я просто не мог оставить ее.
— И очень хорошо, что не оставил! А это кто? — Йенс потянулся к ребенку, барахтавшемуся на рунах матери, и поднял его высоко над головой.
— Это маленький Роланд, — с гордостью ответил Девин. — А это Джеффри. Джеффри, ты ведь помнишь своего дядю Йенса, да?
Джеффри застенчиво улыбнулся и прижался
— Джеффри, не может быть! Смотри-ка, как ты вырос!
Семья! Неожиданно они оказались все здесь, скрасив будущее одиночество Йенса. Они снова обменялись с Девином радостными восклицаниями и шутками, потом Девин сказал:
— Я знаю, ты не ожидал приезда Кары с мальчиками, но мы поговорили и решили, что, куда поеду я, туда поедет и она, несмотря на то, какие неожиданности могут подстерегать нас. Мы поселимся в гостинице, пока я не найду жилье.
— Ох, ни в коем случае. Над мастерской есть второй этаж, там нам всем хватит места.
— Но это же твое жилье, Йенс.
— Ты думаешь, я отпущу вас теперь, когда мы снова вместе? Нам предстоит очень много дел; у тебя еще будет время найти жилье, после того как немного обживешься здесь.
Вот так, буквально за неделю, пустой чердак Йенса превратился в жилой дом. Его скудная обстановка дополнилась вещами, которые Девин и Кара привезли с собой, а еще теми, которые братья купили или сделали своими руками. На завтрак они ели горячие пироги и ветчину, младший ребенок сидел на специальном высоком детском стульчике. Когда братья работали внизу, над их головами слышались шаги, детские голоса. Иногда Кара что-то напевала детям, иногда бранила их. Между деревьями, окружавшими мастерскую, появились бельевые веревки, на которых под летним солнцем и ветерком сохли пеленки. В самое жаркое время дня, когда мальчики спали, Кара спускалась вниз с холодным кофе и наблюдала, как оторвавшиеся от работы мужчины с удовольствием пьют его.
Но самыми лучшими моментами были поздние вечера, когда братья говорили друг с другом, строя планы на будущее. В самый же первый вечер, когда Кара с детьми легли спать все втроем на кровать Йенса, он внимательно посмотрел на них и сказал Девину:
— Ты счастливый человек.
Они сидели на плетеных стульях, на столе стояла керосиновая лампа. Девин тоже внимательно посмотрел на свою спящую семью и обратился к брату:
— А что случилось с твоей женщиной? Где она?
Когда Йенс все рассказал, Девин надолго замолчал, а потом тихо спросил:
— И что ты собираешься делать?
— А что я могу сделать? Ждать и надеяться, что она образумится.
— И выйдет за тебя замуж? — Не дождавшись ответа, Девин резонно заметил: — Ей будет тяжело решиться на это. Она из высшего общества. Люди будут трепать языками, называть ребенка ублюдком а ее и того хуже.
— Да, наверняка будут, но вот Кару это
— Ты говоришь, ее родители живут где-то здесь, на другой стороне озера?
Йенс тяжело вздохнул и ответил:
— Да, и я знаю, что ты собираешься сказать дальше… они, наверное, даже не разговаривают с ней, так ведь?
Девин посмотрел на печальное, задумчивое лицо брата: во взгляде Йенса не было ни следа надежды. Помолчав немного, он заговорил решительным тоном:
— Тебе надо забрать ее из этого монастыря.
— Да… но как? Вытащить за волосы?
— Не знаю как, но, если бы это был мой ребенок, я просто усадил бы ее в экипаж и увез оттуда.
Йенс вздохнул.
— Знаю. Но они убедили ее в том, что она виновата, что совершила непростительный грех, что она полностью испортит свою жизнь, если люди узнают об этом. И она им верит. Она говорит и ведет себя совсем не так, как та девушка, которую я знал. Черт, я даже не уверен, любит ли она меня еще.
Девину ничего не осталось, как просто погладить брата по руке.
Йенс снова вздохнул и посмотрел на кровать, где мирно спали Кара с детьми. Ему так хотелось, чтобы это спала Лорна и их дети.
— Это был самый лучший год в моей жизни, и самый худший. Наконец-то у меня есть мастерская… — Жестом руки Йенс обвел вокруг, — я полюбил ее, должен появиться на свет ребенок, но ни она, ни ребенок не мои… — Он уныло покачал головой, но продолжил уже с большим энтузиазмом: — И я действительно чертовски рад, что ты приехал, Девин. Ты нужен мне совсем не только для того, чтобы помочь строить яхту.
Братья трудились над «Манитоу» по восемнадцать часов в сутки. С самого начала работы Йенс сказал Девину:
— Ты поплывешь на этой яхте вместе со мной.
— А ты уверен, что мне разрешат?
— Это яхта Тима Иверсена, а Тим самый никудышный моряк за всю историю яхт-клуба. Но правила разрешают ему нанять команду. Там что мы поплывем с тобой вместе, вот увидишь.
Когда Тим зашел, чтобы познакомиться с родственниками Йенса, Кара уговорила братьев пораньше закончить работу и пригласила Тима поужинать с ними. Незадолго до конца ужина Тим склонил голову набок, чтобы получше рассмотреть Девина единственным глазом, и спросил:
— Ты разбираешься в яхтах?
Девин улыбнулся, бросил лукавый взгляд в сторону брата и ответил:
— Это я научил Йенса тому, что он знает.
Конечно, это не совсем соответствовало действительности, но оба Харкена добродушно усмехнулись, переглянувшись.
— Значит, пойдешь в команду Йенса?
— Почту за честь, сэр.
И на этом вопрос был решен.
Однако двоих было мало для управления; «Манитоу».
— Нам понадобится команда из шести человек, включая капитана, — сказал Йенс. — Вы же знаете, они будут выполнять роль балласта.