Осень в Жухарях
Шрифт:
В больнице она познакомилась с артистом эстрады, которому вырезали аппендицит. Курчавый такой мужчина, немолодых лет и со своим подходом к женщинам. Звали его Аркадий Муар. И ее он стал звать не Настей, а Нонной, доказывая, что это, мол, глупо - при такой красоте называться Настей. И отчество, мол, надо сменить - не Пантелеймоновна, а Павловна. Короче говоря, в каких-нибудь несколько дней он уговорил ее ехать с ним прямо в Москву. А в больнице как раз в этот день, когда он ее особенно сильно уговаривал, умер один старичок, и ей еще с одной санитаркой пришлось выносить
Муар отвез ее в Москву, но замуж за себя не звал, хотя купил ей два платья, туфли и обещался купить пальто, а также еще обещался устроить на хорошую работу, хотя бы даже в театр. А театры в Москве замечательные...
– Все басни рассказываете?
– засмеялся в дверях кто-то, кого не сразу рассмотрела в сгустившихся сумерках Нонна Павловна. Только когда заскрипел протез, она узнала инвалида Бурькова.
– Басни мы сами умеем рассказывать, - зашагал он, постукивая, к окну.
– А я гляжу, все хозяева скрылись. А обещали патефон завести, "Одинокую гармонь".
– Ах ты, батюшки, что же это такое?
– встревожилась Даша.
– Ведь действительно - гости... Филимон, что же ты?
– Сейчас заведем патефон, - откликнулся муж.
– Сейчас заведем. Я пластинку искал...
Патефон наконец засопел, но сестры не ушли от окна.
– Что же дальше-то было?
– чуть задрожала от нетерпения Даша.
– Ты все рассказывай, ничего не пропускай!
– Короче говоря, имела я неприятности от этого Муара. Спасибо, женщины научили. А то осталась бы я с ребенком на руках, - вздохнула Нонна Павловна и задумалась.
И Даша задумалась. Потом обняла сестру, прижалась к ней и почему-то шепотом сказала:
– А может, Настенька, это и к лучшему было бы? Он вырос бы. Ему сейчас бы сколько годков сравнялось?..
– Кому это?
– вздрогнула Нонна Павловна.
– Ну, тому ребеночку, которого ты... извела, что ли?
– Да зачем бы он нужен мне был?
– вдруг ожесточилась Нонна Павловна. Муар и не собирался жениться. А с ребенком я куда бы девалась? Кому бы я была нужна?
– Все равно, - сказала Даша, - все равно ребеночек был бы твой. Все-таки свое дитя ближе всего к сердцу!
– Да к чему это все теперь вспоминать!
– махнула рукой Нонна Павловна и опять задумалась.
– Ну, а дальше-то, дальше-то ты как жила?
– Дальше?
– повторила Нонна Павловна и неожиданно улыбнулась.
– Дальше уж я жила получше. Умнее сделалась...
Она работала билетером в кинотеатре, кондуктором в трамвае, кассиршей в парикмахерской, даже воспитательницей работала в детском саду...
– А в войну-то, - допытывалась сестра, - в войну-то ты где находилась?
– В войну? В войну я эвакуировалась. Город есть такой в Средней Азии Самарканд. Я туда от завода приехала, с детским садом.
– Вот как!
– почему-то удивилась Даша.
– Говорят, слишком жарко там. Пески...
–
– Да я и недолго там жила. Как бомбежки прекратились, я сейчас же вернулась в Москву...
– Опять с детским садом?
– Да на что он мне нужен был, детский сад! Я познакомилась с одним серьезным человеком. Он меня устроил в Москве в распределитель. Вот уж тут все было в моих руках...
Нонна Павловна с удовольствием рассказывала, как она жила в войну, как распределяла продукты, какие платья шила, какие люди водили с ней знакомство, как даже заискивали перед нею. Но этот рассказ, однако, не произвел сильного впечатления на Дашу.
– А я думала, ты в войну на фронте была, - сказала Даша.
– Ты про самолеты сегодня рассказывала, я подумала: уж не летчицей ли ты сама была? Ведь женщины-то теперь тоже летчицами бывают...
– Да зачем мне это?
– опять отмахнулась Нонна Павловна.
– Что, мне жизнь моя не дорога? Я про самолеты от знакомых знаю. У меня такие знакомства, что даже у другого генерала таких нету. Передо мной, простой девкой, в войну такие люди" с голодухи плясали в распределителе, что я даже сама удивлялась...
И она снова стала рассказывать про знакомых, каких она приобрела еще в войну в распределителе. И знаменитые артисты ей знакомы, и режиссеры. И ее самое уговаривали сниматься. Один кинорежиссер приглашал ее, исключительно за ее красоту, играть королеву в подводном царстве. А другой, напротив, звал на роль солдатской жены. Она очень хорошо снабжала этого режиссера. Он был очень доволен. Но вскоре посадили в тюрьму за разные дела заведующего распределителем, и в распределителе почти что всех продавцов переменили. Она кинулась было к этому режиссеру - солдатскую жену играть, но режиссер сделал вид, что даже не узнает ее. Да и картину почему-то снимать не стали...
– Ну, а сейчас-то, сейчас-то ты как живешь?
– Сейчас? Сейчас опять хорошо. Я при сатураторе работаю...
– Это что же, машина, что ли, такая?
– Вроде того, - улыбнулась Нонна Павловна.
– Вот это хорошо!
– обрадовалась Даша. И обняла сестру, как спасенную от несчастья.
– На машине работать, Настенька, по теперешним временам, это лучше всего, лучше всего. Даже у нас в деревне все стремятся...
Нонна Павловна, похоже, сконфузилась.
– Глупая ты, Даша!
– сказала она, помолчав.
– Да это не такая машина. Это вроде аппарат такой для газированной воды. И еще пиво я отпускаю, когда бывает. Но больше я работаю при сатураторе...
– Ну, это тоже хорошо, очень хорошо, - продолжала радоваться Даша. Все-таки в руках у тебя специальность. У нас и в деревне люди добиваются специальности. А как же! Вот Чичагов тоже из Москвы приехал к нам. Ты знаешь, как его уважают. Механик...
– Да никакой я и не механик, - засмеялась Нонна Павловна.
– Просто мне так удобно. Зарплата, правда, небольшая. Да я за зарплатой и не гонюсь...
– И не надо гнаться, - одобрила Даша.
– Не в деньгах счастье. Это и раньше говорили...