Осень

Клекач Тамара

– Ты имеешь в виду те платья, которые мы еще даже не купили? – уточнила Мира, коварно улыбаясь.

– Тогда тащи! – взвесив "за" и "против", согласилась подруга.

Мира аккуратно обошла грязные салфетки и вышла из комнаты, прикрыв дверь. Достав телефон, она набрала Женю.

– Прости, что не предупредила раньше. – Она виновато сунула две ложки в ведерко с шоколадным мороженым. В трубке было слышно, как шуршит гравий. – Ты же знаешь, как у нее бывает: сначала отрицание, потом…

– А потом, как всегда, – перебил он. – Я

возвращаюсь домой, не успев даже постучать в твою дверь, а вы там спокойно мороженое трескаете. Ничего страшного. Не первый раз, и уж точно не последний.

Выбежав из кухни в гостиную, Мира выглянула в окно. Ожидая ее появления, Женя стоял, приложив свою большую ладонь к стеклу.

– Люблю тебя. – Она тоже приложила руку к стеклу. Оно было холодным, но от ее прикосновения быстро согрелось.

– И я тебя.

Когда она вернулась в спальню, грязные салфетки по-прежнему валялись на ковре. Люся, забыв про мороженое и все на свете, заворожено следила за чем-то сквозь гардину.

– Мира! Мира! Иди скорей сюда! – с нетерпением позвала она.

Окна ее спальни выходили туда же, куда и окна в гостиной, и Мира подумала, что подруга следит за Женей, хотя он должен был отойти уже достаточно далеко с его-то длиннющими ногами.

– Что там? – Мира поставила ведерко с мороженным на стол, стоявший у окна, и потянулась, чтобы отдернуть гардину, но подруга больно хлопнула ее по руке.

– Не трогай! – прошипела она. – Смотри! Как думаешь, кто это?

Мира одарила подругу укоризненным взглядом, и заглянула в маленькую щелочку, что было смешным само по себе, так как два силуэта в светящемся окне были не заметны приблизительно так же, как и слон в центральном парке.

Вечер был не очень поздний. Уличные фонари в английском стиле вдоль домов только-только начинали разогреваться на прохладном апрельском воздухе. В широко открытых дверях дома напротив стояла пожилая женщина, имени которой никто не знал, хотя она и жила там достаточно давно.

Какое-то время соседи донимали ее своим гостеприимством, свойственным маленьким городкам, но так и не добившись удовлетворения своего чрезмерного любопытства, оставили в покое, покрыв ее таинственную персону всевозможными домыслами – начиная от ведьмы и заканчивая женой криминального авторитета, вышедшего на пенсию по причине смерти от рук конкурента, и вынужденной в своем-то солидном возрасте скрываться от того самого конкурента и закона.

Само собой объектом столь пристального внимания подруги была не женщина, а высокий мужчина в длинном сером пальто, который как раз заходил в дом.

– Может внук, – шепотом предположила Мира, всматриваясь в спину незнакомца.

Отчего-то эта спина ей сразу не понравилась. Знаете, как вот бывает: встретишь человека, и он еще даже рот не успевает открыть, а что-то в его лице, взгляде или в спине, вот как сейчас, сразу не нравится.

Словно почувствовав их взгляды, незнакомец обернулся.

– Вот черт! –

взвизгнула Люся.

Оттолкнувшись от подоконника, и вступив в неравный бой с гардиной, подруги не то, чтобы достойно, но все-таки выиграв его, оказались на полу вне поля зрения.

– Кажется, не заметил. – Люся откинула волосы с покрасневшего от испуга лица.

– Кажется, нет, – ответила Мира, больше пристыженная их поведением, чем напуганная.

В зеркалах шкафа-купе отразились их взволнованные физиономии, и подруги рассмеялись. Вспомнив про мороженое, уже начавшее таять, они устроились на кровати и стали гадать, кем мог оказаться незнакомец.

Утро выдалось солнечным. Несмотря на ранний час, на улице пахло свежей выпечкой. Двери домов энергично хлопали, люди спешили кто куда, садясь на велосипеды и радуясь сошедшему снегу.

Кое-где в тени он еще лежал грязными бугорками, но для тех широт это было уже чудо, что в начале апреля были только они, и асфальтированные дорожки были сухими и чистыми.

Женя, уже порядком уставший перебирать носком кроссовка камушки возле дома, выпрямился, когда девочки наконец-то вышли из дома.

– Привет. – Люся махнула ему рукой, зевая и щурясь от солнца.

– Доброе утро. Не сердишься за вчерашнее? – спросила Мира, поцеловав его в щеку.

– На тебя? – Он подхватил ее на руки. Солнечные лучи взыграли на его темных коротко стриженых волосах. – Зависит, – ответил он, хитро сверкая глазами.

– Может, вам дома остаться?

Люся, все это время придирчиво рассматривающая себя в маленькое зеркальце, спрятала его в сумку и скорчила скучающую гримасу. Это только Мире она могла говорить, какой Женя замечательный, его же так баловать она бы не стала даже под дулом пистолета.

Женя опустил Миру на землю и спросил:

– Как же ты бедная-несчастная будешь одна-то настроение портить бывшему? – Люся вспыхнула убийственным взглядом.

– Женя, – отдернула его Мира.

– Ладно, идем. – Он засмеялся и взял ее за руку.

Захлопнув калитку, Мира вспомнила о вчерашнем незнакомце, и посмотрела на дом напротив. Окна были зашторены, но она готова была поклясться, что в тот момент, как она повернула голову, они дрогнули. Видимо не только они с Люсей любили подглядывать.

Зима отступила каких-то пару недель назад, оставив в напоминание о себе лишь холодный ветер, но, не смотря на это, коридоры школы так и пестрили по-летнему яркими цветами, и звуки каблуков звонко отскакивали от стен. Из каждого кабинета доносилась музыка, а разговоры только и шли о приближавшемся выпускном вечере. Еще какой-то месяц и выпускники покинут маленький городок, чтобы, возможно, больше никогда в него не вернуться.

Они втроем тоже собирались уехать. Женя хотел поступать на юридический, Мира, следуя по стопам родителей, в медицинский. Люся же просто хотела (да что там хотела, мечтала!) уехать и больше никогда не возвращаться.