Осень

Лутс Оскар

— О-о, Юлесоо теперь и не узнать! — Леста делает большие глаза, на мгновение останавливается и оглядывается вокруг.

— Да, — Тали в свою очередь останавливается и кивает головой, — гляди, как развернулся наш школьный друг Тоотс!

— Фуй! Тоотс тут ничего не сделал, — ворчит Кийр. — Все деньги и хлопоты — от хутора Рая.

— Но ведь и он тоже…

— Да ничегошеньки! Сам Йоозеп и палец о палец не ударил. Все ему готовеньким преподнесли. Я же сам видел.

Бывший школьный приятель все больше раздражает Лесту, он уже

хочет резко ответить Кийру, но именно в этот момент возле нового дома раздаются громкие голоса, можно подумать — там происходит ссора.

Юлесооскому хозяину Йоозепу Тоотсу, который только что вышел из дому, Киппель уже успел представить капитана Паавеля. Последний же повел себя при этом неожиданно шумно. Леста и Тали приближаются к ним, прислушиваясь. Следом, насупив брови, с хмурым лицом семенит Кийр.

— Стало быть, вы и есть господин Тоотс! — радостно восклицает капитан.

— Я о вас много наслышан и читал тоже! Наконец-то мне выпало это счастье: увидеть вас собственными глазами! Дай вам Бог здоровья и удачи в делах! Ведь вы — хоть мирное время взять, хоть военное — личность легендарная, вы стали героем уже на школьной скамье!

Капитан хватает обеими руками руку Тоотса и трясет с такой силой, что тот в своей хворости поначалу не в состоянии и слова вымолвить, лишь растерянно улыбается.

— Ну что такого я… — бормочет он наконец. — Люди преувеличивают. Так ведь и о вас мне тоже доводилось слышать, господин капитан. Да, да.

— Ну чего же обо мне-то!.. — Паавель машет рукой. — Я того не стою, чтобы про меня говорить.

— И все-таки молва о вас идет, взять хотя бы Тыниссона из деревни Кантькюла, каждый раз, когда нам случается где-нибудь встретиться, он о вас вспоминает.

— А-а, Тыниссон! Да, да, он мой старый боевой соратник. Ого, с ним мы проделывали головокружительные трюки, и не раз! Но… я веду себя так, будто я единственный человек на свете, — капитан оглядывается, — ваши школьные друзья тоже хотят с вами поздороваться.

— О да, вижу! Гляди-ка, Леста! Кийр! Гляди-ка… гляди-ка… Тали! Не сразу и узнаешь! Здрасьте! Здрасьте! Но как и каким образом вы все так дружно сюда прибыли. Чудеса да и только!

Тоотс с радостью пожимает руки школьным друзьям, даже глаза его увлажняются.

— Идемте, — он увлекает их за собою, — посидим поначалу немного в саду, передохните. Издалека ли вы, господа, путь держите?

— Всего лишь от станции, — отвечает Леста. — Мы вовсе не Бог весть как устали: передохнули у Кийра, отдыхали в лесу… Но до чего же тут у тебя, Тоотс, славное житье! — восклицает писатель, входя в юлесооский молодой сад с декоративными и плодовыми деревьями, который, конечно же, был разбит уже после свадьбы Тоотса.

— Что есть, то есть, — хозяин пожимает плечами, — но вообще-то лучше, чем в прежнее время.

— Великолепно! — Паавель потирает руки. — Именно таким и должно быть хозяйство, если жизнь и пребывание на этом свете принимать всерьез. Глядишь,

и я тоже превратил бы свое Пихлака в нечто… хоть немного похожее, но… Но что об этом теперь говорить! Еще подумают, будто я завидую господину Тоотсу.

— Да, везет же некоторым… — Кийр склоняет несколько набок свою кунью голову.

— Везти-то везет, но надобно и самому везти, высказывает свое мнение капитан, особенно выделяя слово «самому».

— А ты, Йоозеп, не мог бы присоветовать мне какого-нибудь стоящего батрака и служанку? — Георг Аадниель напускает на себя деловитость. — Вообще-то я затем сюда, в Юлесоо, и пришел.

— Гм… Батрака и служанку?.. Чего ж ты с этим так припозднился, сейчас все сельские работники уже наняты и при деле. Но мы еще поговорим об этом. А теперь пойдем, посидим там.

Возле изгороди, между двух лип стоит большой прямоугольный стол с двумя длинными скамейками. Все рассаживаются, курящие вытаскивают свои припасы и угощают куревом друг друга.

— Нет, всякого можно было ожидать, на всякое надеяться, — заговаривает Тоотс, — но что на горизонте появится также и наш друг Тали — это, впрямь, и во сне не снилось! Ой-ой-ой!

И школьному другу Тали приходится хотя бы в двух-трех словах поведать, где он живет, чем занят и как вообще его дела. Как раз в тот момент, когда он заканчивает свое нехитрое повествование, возле садовой калитки появляется пышущая здоровьем, в меру полная женщина и, заслонив рукой глаза от солнца, смотрит в сад. «Ог-го! Какие редкие гости!» — с улыбкой бормочет она себе под нос. Одета она только что не по-воскресному и соответствующим образом причесана. Не иначе как уже увидела из окна или же услышала через раскрытую дверь, что во дворе целый полк мужчин, и — само собою! — она тоже должна им показаться.

Несколько неуверенно приближается она к сидящим за столом мужчинам, сожалея, что не заняла руки каким-нибудь предметом, — они вдруг становятся словно бы лишними, их некуда деть, где бы они выглядели естественными… более или менее на своем месте. Но она пересиливает себя и здоровается ясным и звонким голосом.

Все, за исключением самого Тоотса, поднимаются и отвешивают ей вежливый поклон.

— Ну, Тээле, — произносит хозяин Юлесоо с соответствующим жестом, — ты, конечно же, узнаешь всех этих господ, кроме господина капитана Паавеля. Познакомьтесь! Моя жена и…

— Весьма приятно!

Действительно или только кажется такому человеку, как Кийр, но госпожа Тоотс, бывшая раяская Тээле, вроде бы задерживает руку Арно Тали в своей на какое-то мгновение дольше, чем руки прочих. Как знать? Ведь рядом никто не стоит с хронометром и не измеряет точное время. А когда юлесооская хозяйка встречается с Арно Тали взглядом, в ее глазах вспыхивает яркий язычок пламени. И снова никто не может утверждать, предназначается ли эта вспышка ее давнишнему поклоннику и другу или же кому-нибудь другому? Остается лишь догадываться…