Осенние страницы
Шрифт:
– А у меня что - неинтересный?
– опешил маг огня.
– У тебя опасный!
– решительно сказала девушка.
– А у меня двойняшки!
Он присел рядом на корточки и хмыкнул.
– Только из-за этого? Но двойняшки ведь не всегда с тобой? Можно пообщаться и без них. Когда-нибудь.
Она взглянула на него, чуть искоса пригляделась к Ярославу, который хмуро наблюдал за ними обоими из-за пары других аквариумов. Подумала, как бы так ответить, чтобы Дамир не злился, а почувствовал себя лишь её одногруппником.
– У меня сейчас такой период в жизни, что мне предпочтительней дружба Никиты, - откровенно
– Он беспроблемный, с ним легко. Поэтому я буду держаться именно его. Но за присланную лекцию спасибо! Она оказалась очень…. Своевременной.
– Пожалуйста, - задумчиво сказал Дамир, глядя на “рыбу”, которая уткнулась носом в стекло, пыхтя из последних сил: дым у неё, кажется, закончился.
– Дамир, а ты куришь?
– Что-о? Нет, не курю. Боишься, на твоих младших буду оказывать нехорошее влияние?
– усмехнулся он.
– Или ты думаешь, раз я маг огня, значит…
– Извини, показалось, - неловко сказала Таня (“Зажигалка не его! Да и вообще… Зачем магу огня зажигалка?”) и свернула разговор в деловое русло: - А ты знаешь, что это за рыба?
Подошёл Никита, тоже присел рядом. Странно, но беседа о “рыбе” продолжалась без всяких экстримов, хотя Таня боялась, что Дамир опять что-нибудь учудит и обидит мага воздуха… Но скоро второй час последней пары у Назария закончился. Студенты отчитались перед стариком, кто что видел, потом все поехали в академию, а Таню с двойняшками увезли домой.
Десятая глава
На вопрос озадаченного отчима, где она была с двойняшками, что они с таким жаром рассказывают ему о необыкновенных зверях, Таня рассеянно ответила:
– В детский парк ходили, в зооуголок.
– А это не опасно? Говорят, во время болезни нельзя общаться с животными! Аллергия может развиться!
– Там чисто было, - думая о своём, ответила Таня.
Отчим наконец обратил внимание на её состояние и даже не стал ругаться, что она водила младших куда-то в то время, когда они вообще болеют. Неудивительно: рассказав всё сразу, двойняшки, совершенно счастливые проведённым днём, уже спали. Девушка же сидела на кровати напротив и слишком явно ушла в себя.
Присев рядом, отчим кивнул:
– Ну-ка, рассказывай, что случилось.
– Папа, я глупо себя чувствую, - тихонько фыркнула она, поглядывая на спящих медвежат.
– С одной стороны, мне хочется перейти из школы в академию. С другой…
– А что тебя смущает?
– спросил отчим.
– Ты как-то непривычно недоговариваешь. Выскажи вслух - может, лучше поймёшь ситуацию.
– Ну… Меня смущает… глупость.
– Она снова фыркнула, а потом выпалила как на духу: - Я привыкла к свободе! Ну, к тому, что могу как угодно свой день провести. А в академии надо учиться. Там расписание. Ходить надо от и до. В общем-то, так и надо, но… Вот и думаю. Но чувствую себя при этом как-то… очень глупо.
Отчим посидел, помолчал, тоже глядя на спящих детей.
– Взрослая жизнь - это всегда упорядоченность и режим. Во всяком случае - с моей точки зрения. Знаешь, Танюша, я привык к тебе - к самостоятельной личности. И не думаю, что могу предлагать тебе что-то с точки зрения собственной. Мне кажется, ты настолько умная,
Он поднялся с кровати и, шутливо поцеловав её в макушку и пожелав спокойной ночи, вышел из комнаты.
Таня сидела до тех пор, пока не обнаружила, что её пальцы сжаты в судорожные кулаки. “А это что было сейчас? Ну, папин расклад, что он не обязательно должен вправлять мне мозги - сама разберусь?
– угрюмо думала она.
– Неужели моя мама нарушила не только чьё-то нежелание, родив меня, но и законы магов и колдунов? Ведь она наверняка что-то сделала с папой! Надавила на него, что считает даже Назарий чуть ли не преступлением! И не только заставила его жениться на Глории, но и натворила что-то такое, из-за чего он не может мне что-то посоветовать или даже приказать! Но он взрослый! Ну, в смысле - взрослей меня! И он глава семьи - что бы там про себя Глория ни думала! Но решение, что делать мне с собственной жизнью, оставляет… мне же. И что мне делать? Хоть разорвись! Я ведь и правда привыкла к свободе…”
После некоторого размышления пришла к выводу, что свобода, когда идут сплошные уступки себе, - это плохо. И решила, что завтра же узнает, как перевестись в академию. Нет, через неделю - вспомнила она о больных двойняшках. Впрочем, узнавать - не сразу переводиться. Узнать можно и завтра, а потом уже перевестись…
Успокоившись на этом, Таня уснула.
… Переход в академию совпал со многими мелкими событиями в жизни, а потому не стал чем-то очень уж трудным и даже важным - в сравнении.
В начале следующей недели Таня, взяв с собой отца, как взрослого (она-то числится школьницей!) члена семьи, сходила в детскую поликлинику, где медвежат быстренько оформили для выхода в детский сад. Таня, глядя на происходящее, подозревала, что двойняшек так быстро отпустили лишь по одной причине: чтобы они не успели вырваться из её и отцовых рук и не разгромили всю поликлинику. Хотя долгую очередь к врачу они сумели выдержать.
Как выяснилось, несмотря на диковинных зверей, на которых так здорово каталось, медвежата соскучились по друзьям-подружкам из садика.
Ещё раз за ними приезжали - за день до выписки, чтобы отвезти в музей изобразительных искусств, и под причитания Лилушки, вновь глубоко потрясённой присутствием крикливой малышни в своей серьёзнейшей вотчине, двойняшки с визгом бежали впереди старшей сестры по уже знакомому маршруту - вниз, в подвал, где их ожидали чудеса в перьях, то бишь в меху и шерсти. Таня не сдержала любопытства и, зайдя в подмузейный зал, спросила-таки у Назария:
– А почему детям нельзя кататься по всему залу? Боитесь - разобьют что-нибудь?
– Вне загона зверьё не выживет, - спокойно ответил Назарий и добавил: - Наш воздух, которым мы дышим, для них смертоносен.
– Но тогда почему дети… там?!
– не договорила с перепугу девушка.
Но старик понял её и без лишних слов.
– Я говорю не о кислороде, а о той составляющей воздуха, без которой зверьё не обойдётся, а человек выживет и даже не заметит, что дышит иным воздухам, нежели привычным, - хладнокровно объяснил Назарий.
Таня открыла рот спросить, что это за “составляющая”, но тут же закрыла, сообразив: раз довольно словоохотливый старик не хочет сразу говорить о том, значит - нет смысла спрашивать. Хотя очень хотелось.