Осенний марафон лабрадора Трисона
Шрифт:
– Ну ты чего застыл? – голос Марселя вернул меня в реальность. – Идём дальше, а то Шура позовёт на ужин, а мы ещё нашу комнату не посмотрели.
Так говорит, будто комната убежит куда-то. Конечно, ужин пропускать нельзя, а её можно посмотреть и после.
Марсель направился в конец коридора, где было две двери с табличками. На одной из них я разглядел сидящего на унитазе кота, на другой купающегося в тазике ёжика. Сразу понял, чьих это рук дело. Такие картинки могла повесить на двери только Александра. Максу бы подобное не пришло в голову.
– Здесь у нас ванная и туалет, – озвучил мои мысли Марсель.
Мало нам Шуры-экскурсовода, так теперь ещё один появился.
Оказалось, за ванной был небольшой закуток, где и находилась дверь в наши хоромы. Ну спасибо, родственнички, засунули нас на Камчатку. Тьфу ты, пёс неблагодарный. Как у тебя язык поворачивается такое говорить? Какая тебе разница, где комната, главное, что она есть. Хотя, по-моему, я погорячился. Теперь вся движуха, как выражается Макс, в квартире в основном происходит на кухне и в гостиной, а ванной и туалетом люди пользуются не так уж и часто. Значит, у нас в комнате будет тишина и спокойствие.
Марсель открыл дверь, и мы оказались в небольшой комнатушке, где друг напротив друга стояли два лежака, по форме напоминающие человеческие диваны, только без ножек. Конечно, это не кровать, которую отвёл мне Кристофер в своём дворце, но мне понравилось. Помимо двух лежаков, мячика и резиновой утки, любимой игрушки Марселя, в комнате больше ничего не было. Ну а что нам ещё надо? Мы же не люди, нам не нужны шкафы, комоды и прочая мебель.
– Если что, это моя кровать. – Марсель по-хозяйски развалился на одном из диванов и кивнул на другой. – А это твоя.
– Ну это понятно, – усмехнулся я.
Я решил испытать своё ложе и улёгся на противоположный диван. Надо же, какая замечательная постелька! Честно сказать, я даже не ожидал, что она окажется такой мягкой и воздушной. Ну спасибо тебе, моя дорогая Шура.
– Знаешь, почему нас сюда поселили? – словно прочитав мои недавние мысли, неожиданно спросил Марсель.
– Наверное, потому что это самая маленькая комната в квартире, – предположил я, уверенный в своей правоте. Я, конечно, ещё не видел спальни родственников, но сдаётся мне, вряд ли она меньше нашей.
– Угу, а ещё потому, что она далеко от входной двери. Елисеев сказал, если мы поселимся рядом с ней, я буду гавкать на каждый шорох в подъезде. Так говорит, будто я дурачок какой-то.
– И действительно, с чего он это взял? – с иронией подначил его я. – Ты же сам даёшь повод так думать о тебе. Шура миллион раз просила тебя не лаять в квартире, тогда зачем ты гавкал, когда мы приехали?
– О радости, – как ни в чём не бывало заявил он.
– А зачем лаешь, когда дома никого нет? – опять спросил я.
– Как зачем? – Марсель приподнялся на лапах и уставился на меня. – А вдруг воры захотят забраться в нашу квартиру? А так они услышат меня и передумают.
Да уж, в логике ему не откажешь. Услышав его ответ, я понял, что родственникам придётся приложить максимум
– Слушай, а почему ты дома? – я задал внезапно возникший вопрос. – Ты же в школе должен быть. Когда я учился, я жил там безвылазно целых два года.
– Я нахожусь там всю неделю, а на выходные Елисеев забирает меня домой, – объяснил он. – А сейчас у меня каникулы, потому что мой инструктор куда-то уехал.
– Да у тебя не учёба, а лафа, – вспомнив любимое словечко Макса, усмехнулся я.
Наше общение нарушил громкий возглас Александры:
– Мальчики, идите ужинать!
– Бежим, – бросил Марсель, подорвался с дивана и рванул на кухню.
Узнаю своего воспитанника, за обед он готов не только родину, но и вселенную продать со всеми потрохами. Хотя, чего греха таить, мы все такие. И звери, и люди. Наше отличие лишь в том, что у каждого свои ценности.
До этого момента я видел в открытую дверь кусочек кухни, а теперь, оказавшись там, на мгновение потерял дар гавкать. Да это какой-то аэродром. В нашей старой квартире кухня была таких размеров, что за обеденным столом Елисеев мог достать необходимое, даже не вставая. Тут же я заметил миллионы всяких шкафчиков с множеством ящичков и дверочек, большой стол со стульями, громадный серебристый холодильник и даже диван с комодом. Вот только подставки с нашими мисками я нигде не увидел. А какой запах витал – с ума можно сойти. Интересно, что Шура готовит? Стоя у плиты в шортах и футболке, она помешивала лопаткой еду на сковороде, а Елисеев крутился рядом, точно кот вокруг сметаны. Сразу видно, наскучался по жене.
Услышав нас, они как по команде повернулись.
– Марсик, ты показал Трисончику квартиру? – с улыбкой спросила Александра.
Ну а чем, по-твоему, мы всё это время занимались? Ох уж эти люди. Как же они любят задавать вопросы, на которые знают ответы.
– Ав, – ответил тот. Он подбежал к ней и ткнулся носом в ногу. Этот соскучился не меньше, чем Елисеев. Она положила лопатку на стол и погладила его по голове.
– Молодец, хороший мальчик, – похвалила Шура и обратилась ко мне: – Тришик, тебе понравилась ваша комната?
Как же мне хотелось, чтобы она не называла меня перед воспитанником всякими уменьшительно-ласкательными прозвищами, но сказать об этом я не мог, оставалось только смириться. Я уже давно понял: она неисправима. Даже мужа она называла зайчиком при Кристофере.
– Ав, – подтвердил я и тоже подошёл к ним.
Елисеев присел на корточки и протянул мне руку, а когда я положил на неё лапу, пожал её и сказал:
– Эти хоромы у нас появились благодаря тебе. Спасибо, брат.
Ваша благодарность и осознание того, что я принёс вам пользу, лучшая награда. Ради этого я готов на любую посильную работу. Хотя, чего греха таить, от материального вознаграждения я бы тоже не отказался.