Осенний Нью-Йорк
Шрифт:
– Лейтенант Хокинз, были опрошены все близкие друзья и родственники жертвы, я отправлюсь в колледж где она обучалась и поспрашиваю учителей и однокурсников, может они что-то заметили или знают.
– Хорошо, Бекет сегодня может и выйдет, но все же, передай Кроссману, что бы пошарился по базам данных и нашел тех кто когда-то привлекался за подобные преступления.
– Конечно, сэр.
– И Вуд, ты должна что-нибудь найти. Любая мелочь важна.
– Естественно, сэр, я вас не подведу.
Девушка тряхнула гривой светлых волос и покинула кабинет лейтенанта.
Шесть лет спустя.
– Даже не уговаривай меня, Энтони, – бушевала Саманта. – развод и все, никакого подожди, пока сын подрастет. Он не маленький, поймет что мама разлюбила не его, а тебя.
– Но, Сэм, как ребенку расти без матери, он любит тебя.
– Тебя он тоже любит, вот ты и оставайся с сыном, а я так больше не могу. Мне надоело каждый вечер стоять у плиты, постоянно возиться с твоим грязным шмотьем и думать о том, что ты когда-нибудь не вернешься домой, потому что тебя пристрелил какой-то ненормальный.
– Саманта, но ребенок, мы можем жить в разных комнатах, я сам буду готовить, подумай о сыне, – Энтони уже второй час пытался уговорить свою вторую половинку не бросать их. Самаэль тихо сидел на ступеньках на второй этаж и расширившимися от страха глазами смотрел на мать.
– Ты мне испорти всю молодость. Я люблю сына, но ты мне не помогаешь.
Бекет замер. Каждое утро он встает раньше супруги, кроме дней когда его вызывают в несусветную рань, кормит Самаэля завтраком, отвозит в садик. Саманте остается только забрать сына вечером, перевести через дорогу в кружок лепки, а затем привести домой и накормить ужином. Вечером Энтони старается прийти пораньше, что бы самому уложить сына. Что он ещё должен делать работая в полиции? По выходным они ходят в парк или на детские спектакли, играют в бейсбол и баскетбол, позволяя Сэм отдохнуть от постоянной домашней круговерти.
– Я хочу погулять с подругами, пойти в клуб и оттянутся, а с тобой я не могу сделать это. Почему ты не наймешь няньку?
– Сэм, на это не по карману, я не могу оплачивать профессиональную няню.
– Зачем нам профи, - фыркнула Саманта – на нашей улице куча девочек подростков, которые за пару баксов посидят с Самаэлем.
– Приведут парня и будут трах… кхм… и будут заниматься непотребством в нашей спальне. Спасибо, проходили. Мне только не хватало опять застать плачущего в кроватки Самаэля и занятую своим парнем няньку. И тогда он был ещё маленьким и не мог выбраться и посмотреть, а сейчас, он уже много старше и представь, что будет с его психикой.
– Энтони Арчибальд Бекет, – взвилась Саманта – я подаю на развод, ребенок остается с тобой. Все. Конец истории.
Уже почти бывшая миссис Бекет подхватила свой последний чемодан и выскочила за дверь громко хлопнув дверью.
Маленький Самаэль тихо спустился к отцу и обнял его уткнувшись носом в живот.
– А почему мама ушла?
– Она больше не хочет жить с папой, – грустно отозвался
– А почему мама не хочет с тобой жить, ты же хороший.
– Ну, понимаешь, мама больше не любит папу.
Энтони сел на пол и притянул сына в свои объятия.
– Взрослые живут вместе, потому что любят друг друга, но бывает так, что кто-то из них, перестает любить. Они по-прежнему дорожат своими детьми, но не хотят жить вместе.
– Значит, мама уйдет от нас как мама Майкла?
– Не совсем, – Энтони вздохнул вспоминая похороны соседки чей сын дружил с Самаэлем. – Мама Майкла ушла на небеса, а твоя мама просто в другой дом переедет.
– И будет возвращаться? – Самаэль поднял голову и заглянул своими зелеными глазами в глаза отцу.
– Конечно будет, просто мы теперь будем жить одни.
Самаэль вздохнул и положил свою маленькую головку на плечо отца. Медвежонок которого он держал в руке выпал на ковер и мальчик обхватил папу руками.
– А ты никуда не уйдешь?
– Нет конечно – грустно улыбнулся Энтони – я тебя не оставлю.
«Стражник нес меня на руках боясь стучатся в дома, в которые ещё недавно врывался и искал детей, боялся что его убьют отчаявшиеся, сошедшие с ума от горя женщины. Мое слабое тельце пищало от голода, а стражник мог только разрезать свое запястье и поить меня горячей кровью которая разливалась по мои венам огненной лавой.
Было холодно, но он все шел, стараясь уйти из города. Забивался на день в стога сена или чужие амбары где шатаясь от слабости надаивал молока, что бы не поить меня одной кровью.
Наконец мы покинули не только город, но и владения царя, что устроил резню в первый год нашей эры. Стало проще. Мужчину с ребенком приняли в какой то деревни, где он дал мне имя. Иллиатид. Стражника звали Хевласкес, позже это стало моей фамилией, но на тот момент, пока я был лишь пищащим комком мяса, костей и пары литров крови меня называли Иллиатид.
Мой названный отец припомнил данное в детстве умение плотника и стал местным умельцем, отдав меня кормилице, но не смотря на хорошее питание, мое тело слабело. Тогда, Хевласкесу вновь пришлось поить меня своей кровью, что бы вернуть угасающую жизнь.
В деревне мы провели, пока мне не исполнилось пять лет. Все это время, мой названный отец отпаивал меня кровью, и лишь позже мне не требовалось это.
Тогда мы вернулись в город. Именно там, по пришествию двух лет я встретил светлого брата.
Для меня, привыкшего ко тьме, он был ослепительным светом. Я тянулся к нему, но одновременно чувствовал страх, как любая ночная тварь опасающаяся огня. Жизнь в городе стала невыносима, мне вновь требовалась кровь. Начала безумно болеть голова и я с трудом сдерживал крики боли.
Мой названный отец отвел меня к целителю, который обнаружил пробивающиеся рожки над ушами. После обнаружения этого факта целитель не прожил и трех минут. Хевласкес убил его, что бы не была раскрыта моя тайна.