Осенний Нью-Йорк
Шрифт:
Машина остановилась, и Эва, выбравшись, помогла Самаэлю вылезти с заднего сидения.
– Пойдем в дом, я покормлю тебя ужином, а затем почитаем или посмотрим мультики.
– Почитаем, – кивнул Самаэль, – про зверей.
– Хорошо.
Через полчаса умытый и накормленный мальчик сидел на диване и слушал сказку, медленно погружаясь в царство радужных снов.
Энтони вошел в дом и устало улыбнулся. Сын спал прямо на диване в гостиной, и Эва прикрыв его пледом ушла на кухню.
– Спасибо, – тихо произнес Бекет, –
Риан скромно улыбнулась и отхлебнула немного чая.
– У тебя замечательный сын, такой тихий, спокойный.
– Да, мне с ним повезло. Вот только страшно мне из-за этого. Не смеётся, не хулиганит, окно никому не разобьет в конце концов.
– Радуйся, у меня племянник такой сорванец, – Эва покачала головой, – дня не проходит, что бы из школы не позвонили. Ладно, мне пора домой.
– Спасибо, что посидела, – Бекет полез за кошельком.
– Оставь, – махнула рукой Эва, – мне было приятно с Самаэлем пообщаться. Не забудь про Хэллоуин, он его очень ждет.
Энтони проводил девушку и, перенеся сына в его комнату, направился в свою спальню.
Короткий душ смыл усталость сложного дня и Бекет, сев на кровать, скользнул взглядом по книжным полкам. Может что нибудь почитать?
Чьи-то сильные руки заставили его распластаться на кровати. Секунда и запястья оказались в наручниках продетых через спинку кровати. Ещё мгновение, и некто оседлал его бедра, не позволяя дернуться.
– Хм, порезать или просто свернуть шею, – раздался мурлыкающий голос.
Энтони в шоке смотрел на пленителя. В слабом свете бра темные волосы отливали багрянцем, глаза, полностью залитые голубизной, и губы изогнуты в усмешке. Все остальное закрывала маска из черной блестящей ткани.
– Отпусти, – спокойно произнес Бекет.
– Тише, мальчик, – рассмеялся убийца, – твой сын спит в соседней комнате, если он проснется, я его убью. Хотя, если ты будешь сопротивляться, я перережу его тощее детское горлышко.
Энтони сглотнул. Самаэль, господи, хорошо, что сон у него крепкий.
– Вот и умничка. А теперь расскажи мне, как продвигается дело об Антихристе. Мне безумно интересно.
В руках незнакомца блеснул нож, и Бекет поспешил рассказать все в общих чертах. Сыном он дорожил, да и своей жизнью тоже.
– Плохо, – покачал головой незнакомец по окончанию рассказа, – очень плохо.
Затем наклонился и приставил лезвие к плечу Энтони делая небольшой надрез.
Бекет вздрогнул, и в этот момент неизвестный припал к губам Энтони, грубо целуя и надавливая сталью на кожу.
Полицейский дернулся было в сторону, но кинжал не давал возможности куда-то деться, оставалось только кусаться.
Неизвестный мгновенно отстранился и стер капли крови с губы, а затем усмехнувшись отвесил сильную пощечину. У Энтони даже зубы клацнули от удара.
– Придется тебя воспитывать, – наигранно грустно произнес неизвестный и рассмеялся, – но не сейчас, меня ждет моя жертва. Я буду резать её до тех пор, пока кожа не будет покрыта плотным слоем ран, а ведь хотел отпустить. Но тебе просто
– Кто ты? – прищурился Энтони пытаясь преодолеть звон в ушах от удара.
– Антихрист, – отозвался незнакомец, отстегивая наручники и приставляя кинжал к горлу Бекета, – и не пытайся напасть на меня, я определенно быстрее и твой сын погибнет.
Энтони замер, позволяя убийце соскользнуть на пол, секунда, и он будто растаял в воздухе.
Бекет тут же кинулся к телефону. Через три минуты в его доме была полиция.
«Тело Хевласкеса пришлось оставить, мое тело слишком слабо для того, чтобы копать могилы или складывать погребальный костер. Звери закончат работу, и вскоре на этом месте будут только кости и то, наверное, не все. Найти приют для ребенка моего возраста не так и сложно, уже очень скоро я помогал пожилой знахарке, которая за сборы трав и уход за скотиной кормила меня и давала крышу над головой. Я снова стал чахнуть, мне нужна была кровь, и вскоре я повадился пить её с помощью клыков прямо из крупных артерий животных. В селе начался мор, скот умирал и никто не мог ничего сделать. Приютившую меня женщину забили камнями до смерти за колдовство. Я же опять бежал, прихватив ценные вещи почти из каждого дома.
В городе пришлось промышлять воровством, а иногда и убийствами, но меня не могли найти, слишком тощим и юрким я был, даже застав на месте преступления, отягощенная доспехами стража не могла меня схватить. Я досконально изучил крыши и лазал теперь по ним. Пара лет мучений и я все же стал нормально питаться, кровь мне уже была не нужна, во всяком случае внутрь, иногда я ради удовольствия убивал кого-нибудь и почти купался в горячей эссенции жизни. Наверное, тогда и началось мое безумие и желание убивать. Моя первая девчонка была такой же беспризорной как и я, мне помниться у неё были красивые волосы цвета ночи, были, до того как я отрезал ей голову.»
Откладываю перо и задумчиво провожу пальцем по бумаге. Ностальгия странная вещь, я действительно помню эту девочку, вернее, только её волосы, больше ничего сказать не могу. Она была шлюхой и умерла как шлюха.
Поднимаю голову и смотрю на свою жертву. У неё такие же прекрасные черные волосы, может и ей голову отрезать?
Медленно поднимаюсь и подхожу к своей жертве, чувствуя легкое напряжение в штанах. Стоило все же трахнуть того полицейского, уж больно у него симпатичная задница, а так, придется жертву ставить в позу.
Сдергиваю с неё повязку и кинжалом начинаю срезать одежду. Девчонка мычит и пытается вырваться, вот только меня это ещё больше заводит, всегда любил такие игры.
Резким движением срываю скотч с губ, и она кричит. Громче малышка, давай громче. Захожусь в хохоте, и рывком разворачиваю её, заставляя раздвинуть ноги.
Ещё пытается сжаться, но пара хороших ударов заставляют затихнуть.
Она покорно раздвигает ноги и даже приподнимает бедра, чтобы помочь стащить с себя трусики, но вот только это мало ей поможет.