Осенний полонез. Сборник рассказов. Лирика, драма, ирония, юмор

Ивашковец Валерий

Как назло – зачастили дожди! Луна только изредка, как продажная девка, подмигивала из-за армады туч и кокетливо пряталась. “Вот ты напасть! – мысленно сокрушался Пофигеев, поглядывая на серое небо и вытирая дождевые капли с посиневшего носа. – Когда ж ты потаскуха покажешься? И дожди, будто всё лето собирались с духом, а теперь их прорвало, проклятых!” К тому же торопили и торговые дела, которые катились по наклонной вниз. Всё было готово к осуществлению возмездия и только романтическая спутница всех влюблённых задерживала. Да, Пофигеев даже непростой вопрос с подушкой уладил, подружившись с внуком Параски – Данилкой.

Мальчик на следующий

год собирался ходить в школу и интенсивно отдыхал от мыслей о будущей учёбе и от своих родителей – сына Параски и его второй жены – уехавших отмечать бархатный сезон в Крым. Пока бабушка боролась за процветание на рынке, Данилка руководил дворовой малышнёй. Такое благое дело не всегда заканчивалось благополучно, и пришедшая в конце дня бабушка частенько давала взбучку бойкому мальчику за синяки, порванные брючки, сломанную машинку и т.д. Непростые отношение двоих родственников Пофигеев с удовлетворением подметил и решил использовать в своих целях.

Откладывать дальше было некуда, и он на следующий день, когда дождик приутих, лужи и грязь на асфальте стали подсыхать, подошёл к мальчику…

Данилка в это время заканчивал организацию игры по штурму песочной крепости. Песок был мокрый, так что крепость получилась внушительной и устойчивой. Малыши, разделённые на две группы – “троянцев” и спартанцев – усиленно готовились к бою. Защитники Трои таскали баклажки с водой, куски грязи, уже палили бумагу, а нападающие спартанцы выламывали из кустов сирени палки-копья, лепили песочные камни, таскали из кучи мусора куски фанеры как будущие щиты… Похоже, сражение обещалось быть не шуточным.

– Привет начальник! – по-свойски, как к взрослому, обратился Пофигеев к мальчику, который отдавал последние указания.

– Привет… – солидно ответил Данилка, с подозрением взглянув на дядьку.

– Видать драка будет серьёзной?

– Да не… мы шутя, – лукаво блеснули серые глазёнки, – но весело и нескучно.

– Однако потери наверняка будут, и бабушка вечером сделает разнос…

При упоминании о строгой бабуле Данилка кисло искривился и с неодобрением посмотрел на плешивого дядю. Воинственный пыл и боевое настроение паренька явно сникли.

– Против всякого яда есть противоядие, – выждав паузу, мудро высказался Пофигеев. – Отойдём-ка в сторонку, я расскажу, как обуздать строптивую бабушку – будет как шёлковая…

Внимание взрослого человека и его заманчивое предложение польстили и покорили Данилку, и он согласился выслушать участливого дядю.

Наконец тучи рассеялись, ветер стих, и показался обломок луны. Афиноген Петрович как раз заканчивал ужин. Жена уже мыла посуду и делилась последними уличными новостями. Дочь перед этим “порадовала” проблемами учительницы немецкого языка, которой пацаны подложили на стул клей, похихикала по этому поводу и ушла смотреть телевизор. Увидев сквозь застиранные занавески ущербную луну, Пофигеев подскочил, как ужаленный гремучей змеёй, и кинулся к себе. Жена только проводила мужа удивлённым взглядом.

В густой посадке, которую Афиноген Петрович присмотрел уже давно, он добросовестно три раза, не отрывая глаз от ночной проказницы, прижимая пакетик зелья к сердцу, прочитал заветные заклинания… Потом была тайная встреча с Данилкой, и процесс отворота вступил в активную фазу!

Помогло сразу! Торговля, особенно алкоголем, пошла так бойко, что к концу дня наметился его дефицит, а муку с сахаром размели ещё раньше. Пересчитывая вечером выручку, которую представила инфантильная продавец-реализатор Люська, по кличке Тормоз, Пофигеев даже подрагивал от возбуждения. “Вот

оно! Вот… Теперь держись, Параска!” Разомлевший от сладких мыслей, полный новых планов, он не помнил, как пришёл домой. Был особенно мил и внимателен со своими домочадцами, много ел и даже выпил рюмку сухого вина. Долго не ложился спать, что-то вычитывал из брошюры по уголовному праву, писал на бумаге простые формулы и бойко клацал кнопками калькулятора, в который раз пересчитывая дневную рекордную выручку.

Ночью спал плохо. В голову лезли навязчивые мысли, как расширить дело. Он то выбивал новый кредит, то занимал деньги у Считаева, то перед киоском Параски вместе с Захарычем собирал милостыню в чёрную шляпу, а Фрося Сиплая простуженным голосом призывала его одуматься и бросить торговлю… Под утро приснилось, что он полетел на луну, а попал в турецкий бордель! Проснулся весь в поту, обнимая и комкая подушку (жена похрапывала, отвернувшись спиной).

Досадуя, находясь под впечатлением сна, сел на кровати, и машинально стал поправлять измятую подушку… Приподнял её и обомлел! Даже левая нога и рука занемели, а между лопаток не вовремя заструился пот… Из-под края простыни выглядывал пакетик с тёмным порошком, тем самым, над которым Пофигеев так усердно колдовал последние дни! “Конец котёнку!” – ударило жаром в виски и крутануло сверлом в затылке.

Тут стал припоминать, что Люська-Тормоз, закончив сдавать выручку, сунула своему хозяину пакетик с молотым чёрным перцем собственного приготовления. Ещё и наставляла:

– Такого перца Вы нигде не найдёте! Хоть сало поперчи, хоть яичницу, хоть любое другое солёное, жареное, пальчики потом откусите, до чего вкусно!

– Вот, откусывать бы не надо! – заупрямился, было, начальник и тут же забыл про перец, думая о своём замысле.

“Неужели перепутал пакеты?… – завертелась горестная мысль. – Сегодня же уволю Люську! Но как я отворотное зелье сунул себе…? Вот загадка…”

Пофигеев плохо разбирался в психологии и не знал, что в данном случае сработало подсознание: он так усиленно обдумывал весь процесс избавления от порчи, так часто проигрывал в уме заклинания при луне и закладку зелья под Параскину подушку, что не только перепутал пакеты, но и машинально сунул отворот под собственную подушку! Впрочем, народная мудрость: не рой яму другому… – к происшедшему, возможно, имеет большее отношение.

Кое-как умывшись, наспех позавтракав, расстроенный Пофигеев отправился на рынок в свой магазинчик, в глубине души надеясь – авось пронесёт! Но… пророчество Захарыча, про то что зелье может перевернуться вверх ногами, сбывалось уже у входа: возле киоска Параски стояла строительная техника, суетились рабочие, роя траншеи под фундамент чего-то большего, чем новый киоск. Сама бабуля, как молодая, разметав крашенные (правда, реденькие) волосы, с деловой, счастливой улыбкой бегала вокруг разворачивающейся стройки.

Между лопатками рекой лился пот, ноги дрожали, а во рту сохло, как в прошлогоднюю жару, когда Пофигеев подходил к своему торговому месту. Навстречу ему спешила Люська с радостным выражением лица:

– Афиноген Петрович! На всё спиртное, муку и сахар взлетели цены! А у нас нулевой остаток… надо делать переоценку… срочно ехать на базу…

По мере того, как начальник приближался, радость на лице продавца тускнела, а речь замедлялась. Дело в том, что Люська ужасно любила торговый момент, когда цены росли. Тогда работы становилось меньше, а “левака” больше. Мертвенные глаза хозяина, сизая бледность его щёк испугали её. Пофигеев подошёл к Люське, глянул на неё так, что женщину обдало январским морозом до самых пят, и устало опустился на ступеньки магазина…