Шрифт:
Annotation
Дубрава Е.
Дубрава Е.
Осенний сон
Тая принесла большую охапку хвороста, весело улыбнулась:
– Старшина печки разрешил топить.
– Расщедрился. Рад, что один
– Не один. Политрук из города вернулся, - тут же отозвалась кудрявая Зойка, подобных новостей не пропускавшая.
Женька нахмурилась сильнее:
– Что-то рано он. Вот точно - скоро приказ придёт. И закончится наш отдых, девчонки.
Невысокая, худенькая Галка схватила огромную охапку хвороста и, яростно ломая длинные прутья пополам, запихнула в печурку. Слабый огонёк, словно только того и ожидавший, притих на мгновение, и тут же с жарким треском взметнулся ввысь. Зойка, довольно поглядывая на печку, аккуратно раскладывала выстиранные брюки под матрацем.
– Всё равно сырые завтра будут, - Тая укоризненно покачала головой.
– Подумаешь, ведь не зима еще.
– Зойка достала круглое зеркальце и, глядя в него, принялась старательно покусывать губы.
Грузовик прибыл из города не порожняком. Из кузова выгрузили тяжелый ящик, еще дополнительно хорошо укутанный в брезент. Как говорили - там какая-то новейшая радиостанция, вроде бы полученная по ленд-лизу. То ли для учебы, то ли для связи. Впрочем, старшина быстро разогнал любопытных, а ящик велел отнести в пустующую пока штабную землянку. Грузовик задержался на опушке - на кухню привезли новый котел и мешки с продуктами. Шофер сам всё выгрузил, сам занёс. Повариха даже не возмущалась по обыкновению, очевидно, довольная новой утварью.
Но главное - девчонкам выдали тёплое нижнее бельё. Шерстяное, новое. Зойка, хорошо помнившая мужские нательные рубахи с запасом на четыре размера, рассматривала обновки с явным восторгом. И вдруг застыла, уставившись в никуда огромными серыми глазищами:
– Девочки, налёт скоро.
Женька ругнулась:
– Разлетались, сволочи. Вчера только бомбили. Тая, туши печку.
– Так все же топят.
– Туши, я сказала.
Сидели в окопе, прижавшись плечом к плечу. Бесстрастная внешне Галка вслушивалась в отдалённые разрывы:
– Опять станцию за рекой бомбят.
Женька, верная устоявшейся привычке не тратить времени даром, дремала, прикрыв глаза. Гудящие в отдалении самолёты особо ей не мешали. И только Тая поглядывала в сторону реки со смесью страха и любопытства.
Внезапно где-то прерывисто и гулко загудела сирена. Временами нечетко, приглушенно, словно откуда-то издали - и тут же резко, словно со всех сторон разом. Чужой, непривычный звук бил прямо по оголенным нервам. Девчонки резво вскочили. Десятка три голов завертелись во все стороны, кто-то уже полез на бруствер, кто-то заохал. Галка, сжимая в крепко стиснутых кулачках невидимые наушники, вглядывалась куда-то вдаль, мимо сухой березы с надломленной верхушкой:
– Точка, тире, точка. Нет, слишком
– Шифр...- глядя на неё расширившимися глазами, прошептала Тая.
– Ах вы ж, мать вашу!
– злой как черт, появившийся внезапно старшина погнал девчонок обратно в укрытие. Словно нарочно, накрыв темной тенью сухую берёзу, отбившийся от остальных самолёт с тяжелым гулом прошел на бреющем почти рядом с лагерем, над самой опушкой.
– Ой, девочки, и что это было? А если правда диверсант, и его не поймали? А вдруг он секретные координаты передавал?
– Тая взволновано оглядела подруг.
После отбоя воздушной тревоги несколько военных осмотрели окрестности, на чем всё вроде бы и закончилось.
– Сигнал скорее всего со стороны оврагов был. Так что диверсант давно уже в лес ушел. Всем ясно, что искать бессмысленно.
– Зойка накрутила очередной локон и вновь посмотрела в зеркальце.
– Зой, ты зачем крутишься? Нас же за яблоками старшина отпустил, а не на танцы. Там и нет никого, одни развалины.
Зойка чуть скривилась, искоса оглядев улыбающуюся Таю. Золотистые локоны подруги светились в лучах осеннего солнца, глазищи, синие-синие, казалось, вобрали в себя всю глубину бездонного неба. Вздохнула:
– Кто бы говорил. Всем бы такие кудри, как у тебя. Коса, небось, толщиной в руку была?
– Еще и ревела, как резали?
– добавила из угла Женька.
– Нет. Я не плакала, - очень серьёзно ответила Тая.
– Надо, значит надо.
И добавила, чуть смущенно улыбнувшись:
– Хотя с косой проще было, заплёл - и всё. А тут совсем чуть-чуть отросло, и уже во все стороны лезет. Наверное, опять подрезать надо.
– Не вздумай!
– вскинулась Зойка.
– Хочешь, я тебе гвоздём накручу?
Тая помотала головой.
– А в тех развалинах целых два мужика живёт, - ухмыльнувшись, вставила Женька.
– Дед столетний да пацан малолетний. Как раз для Зойки.
Зойка удивленно уставилась на Женьку. Как это - она, да не знала? Женьке пришлось выходить из угла и делится сведениями, полученными от поварихи.
От небольшого пригорода, звавшегося до войны Заречье, нынче остались одни пепелища. Уцелевшие жители давно перебрались в городок за рекой. Но где-то среди путаницы оврагов жила баба с двумя детьми, а где-то еще дальше - дед старый. Деда вообще никто ни разу не встречал.
– А пацаненок, лет десяти, раньше тут целыми днями крутился. До нас тут саперы стояли. Лейтенант, который занятия вёл, его гонял поначалу, да девчонки не давали, жалели, подкармливали.
– Странно, - удивилась Тая.
– А мы уже неделю здесь, и ни разу не видели. И они в оккупации были. Они не ушли. Может, с немцами сотрудничали? Могли и диверсанта укрывать. Они здесь всю местность знают.
– Там, дальше, за оврагами, голая низина и до самого леса минные поля. Подступы к реке и наши, и немцы минировали. Ни один диверсант в здравом уме с той стороны не полезет. Им что - другого места мало?
– Разозлившаяся вдруг Женька резко оборвала разговор и стала поторапливать подруг.