Осевая метка

Охрана у ворот Вольера отсутствовала. Лишь копоть, грязь и щедрые мазки крови на бетоне выступали немыми свидетелями минувшего боя. Да голоса, сливавшиеся в тревожный рокот. Страх и смерть – как заведено. Прям царапнуло отголосками памяти. Глобальные схватки слегка недолюбливаю – не тот профиль, если понимаете.

Я аккуратно перешагнул опрокинутую прокаленную бочку и ступил на территорию отстойника. Миновал с десяток сараев, провожаемый затравленными взглядами напряженных цивилов и приблизился к эпицентру болезненной

суеты, создаваемой охранкой. Посреди брожения служивых тел укоренился злобный Фредерико, рыком гоняя подчиненных. А они медлили, отягощенные переноской трупов - не каждый сможет заглянуть в мертвое лицо, что еще вчера жрало с тобой похлебку.

Картинку слегла туманило – как от сизых лент дыма, так и от болезненных спазмов организма. Осталось немного, Джимми. Двигай малыми шажками к отсветам оконца близ угловатой тени колесницы.

Фредерико покосился покрасневшими глазами и обозначил вялый кивок – мол вижу сука, но не имею желания контактировать. К нему сунулся было цивил с робкой просьбой и плюхнулся на бетонку от щедрого поджопника – засеменил конечностями и в бледном порыве поспешил ретироваться. Легион не в настроении. Прям захотелось подойти и вежливо посочувствовать, надеясь на схожую реакцию. А потом выплеснуться. Но нахер – не ко времени желание.

Я аккуратно стукнул в дверь сарайчика – во избежание.

– Если ты не командир, пошел в жопу, - посоветовал хриплый и мрачный голос тощего.

– А если да? – уточнил с неожиданно проснувшимся любопытством. По ту сторону кособокой створки с облегчением выдохнули.

Я пригнулся и вошел в трепещущий сумрак комнатенки. Тускло светила лампада, разгоняя тени. Пахло откровенно неприятно, но очень аутентично – под стать сваленному у стен грузу и бойцам, что застыли за фортификациями, наспех сооруженными из подручного барахлишка. Типа окопались и готовы пресекать.

Помолчали, изучая друг друга. Мне интересно, на какой секунде опустят оружие? С удовольствием отметил, что стволы даже не дрогнули, хотя Крыса, судя по бледности, готова сложиться в обморочное состояние.

– Командир, ты бы отошел с прицела, - сказала Фрау и на нее дружно посмотрели.

Красава, торкнулась мысль. Челюсть я, конечно, не уронил, но в душе потеплело. Смена в боевом режиме, не смотря на кондицию.

– Вольно, - расщедрился я на приказ. – Этот бой закончен.

Лица подопечных чутка посветлели, а тела вознамерились сползти в партер, где тихо и можно раскинуться звездой.

– Статус, - пресек я излишнюю вольницу.

Ива, спотыкаясь на словах, доложила. Если вкратце – дела хреновенькие и подлежат немедленному командирскому вмешательству. Бойцы замотали раны, наглотались био, но не более того – надорванные тела с трудом выкарабкивались из черного спектра.

– Смена №7, - кивнул я весомо. – Лучше нас только мы.

– Затоплю, - спохватилась Ива, сунувшись к дровам.

– Разоблачаемся, обрабатываемся, едим и отдыхаем вволю, - согласился. Подумавши, осторожно добавил: - И помогите снять комбез.

– Так и знала, - вскинулась Ива, мгновенно отринув слабость и преобразившись в истинного

полевого медика. – Тощий, подсоби.

– А то, - Шест, хрустнув сочленениями, поднялся на ноги и с сомнением посмотрел на меня.
– Не обессудь командир.

– Чего? – не понял я. В глазах кружилась неблагодарная вселенная. А через минуту зашипел яростной уткой от алых высверков боли. Бойцы не церемонились.

От печурки повеяло уютным теплом. Подкрученная керосинка расплескала желтый ореол, отгоняя сумрак. Звякнула посуда в такт шороху перебираемых припасов. Хотя воняло, сука, по-прежнему. Не уверен, но вряд ли смене в ближайшее время светит банька и сервис а ля Мишлен. Пока верхи зализывают раны, вся роскошь отойдет лишь избранным - так было, так есть и так будет. Аминь.

Первичная санобработка заняла минут сорок, наполненных болезненным сопением и айканьем. Если что, айкнул тощий, когда от него отодрали кусок бинта, и мелкая расцвела довольной немного хищной улыбкой. Уточнила ласково:

– Больно?

– Нахрен пошла, - набычился Шест.

– А кости болеть не могут, - наставительно сказала дивчина.

– Ошибаешься, - покачала головой Ива, роясь в медицинской сумке. – Да где же это…

– Поняла? – подбоченился тощий. – Слушай доктора, пискля.

– Кто пискля?!

Я переключил внимание на Фрау, лицо которой, одухотворенное добродушной улыбкой, мягко освещало пламя. Идиллическая картина дома, где все проблемы остались за порогом. Вранье, конечно, но иногда хочется поверить.

– Сделай понажористей, - попросил я женщину. – Не жалей.

– Само собой, - кивнула кулинар.

– Достали, на, - рявкнул Замес на друзей. – Уймитесь.

Крыса и Шест одновременно показали друг другу по среднему пальцу. Говорю же, здоровый коллектив - прям не нарадуешься. Умник тем временем постарался перехватить мой взгляд. И это понятно - ему требуется знать, точнее ЗНАТЬ. Он зашел издалека:

– Как прошло?

Смена мгновенно затаила дыхание, отпустив показную беспечность.

– Кто надо жив, остальные сдохли, - усмехнулся я. И поторопил: - Спрашивай.

Замес подергал за кусочек бинта, выступавший из-под рукава, словил недовольство Ивы и решился:

– Когда уходим?

– Поправим здоровье, отожмем у Форта остатки и выдвинемся.

– К Оси? – прозвучало осторожно. Головастый малый, склеил факты и сделал вывод.

– Плюс минус, - покачал я ладонью.

– Вот это дело, - радостно потер ладоши тощий.
– Давно пора.

– Давно пора что?
– уточнил я с усмешкой.

– Валить из этого сральника, - рубанул Шест.
– А то одни сука проблемы.

– Думаешь там будет лучше?
– прищурился умник.

Шест на провокацию не поддался и сказал, как отрезал:

– Там будет не здесь.

Вот это понимаю - аргумент. И даже поддерживаю. Остался только один вопросик – сожаление на лице медика. Еще не горечь утраты, но уже почти.

– Не держи в себе боец, - подбодрил я девушку.

Ива не стушевалась под внимательными взглядами. Полагаю, окрепла и закалилась, выжив.