Ошейник для Лисицы
Шрифт:
— Теперь мне уже никогда не стать великим…
— Тебе это и не надо.
Снова натянув капюшон, тигр покинул паб, а меня охватили одновременно чувство стыда и гордости. С одной стороны, я единственный, кому это удалось, а с другой — я искалечил чью-то жизнь.
За мной с неподдельным интересом наблюдал весь паб, и мне уже начало надоедать такое внимание. Я тихонько вернулся к своему месту, где меня ждала кружка самого дорого эля.
— За счёт заведения, — подмигнул свин.
— Зачем мне ваш счёт, если я могу обчистить
Свин довольно хрюкнул и, ничего не сказав, вернулся за работу. Ко мне подходили ещё несколько воров, выказывая свое восхищение мной, но минут через пятнадцать всё пошло своим чередом: большинство посетителей вернулись к своим тайным и неясным делам — только некоторые продолжали иногда поглядывать на меня. Я снова повернулся к Арену и Флёр.
— Так вот, я тебе сказала, что ты наверняка считаешь, что я тебя задерживаю, — как ни в чём не бывало продолжила начатый разговор Флёр.
— Ну… Вообще-то, есть немного. Я боюсь того, что Изенгрин может сделать с Эмерлиной…
— Её зовут Эмерлина? — перебила она.
— Да. Её зовут Эмерлина…
— С ней всё будет в порядке, — она отпила ещё глоток своей адской смеси и стукнула кружкой по столу.
— Откуда ты знаешь? Изенгрин жуткий подлец, он не знает ни чести, ни сострадания.
— Я тебя уверяю, Ренар: твоей женой всё будет в полном порядке.
— Да… Спасибо. Но ещё больше я волнуюсь за детей. Эмерлина выдержит, но выдержат ли они?
— С ними тоже всё будет в порядке.
— Я рассказал ей о твоём горе, — вдруг вставил Арен.
— То есть ты знаешь, как мне сейчас плохо?
— Скоро будет лучше, — кажется, напиток придавал ей сил.
— Флёр, что ты несёшь?
— Надеюсь, я всё сделала правильно…, но пока не знаю, какой будет твоя реакция.
Я вопросительно посмотрел на Арена. Лис пожал плечами.
— Что ты сделала?
— Да вот теперь думаю, хорошо это или нет…
— Что сделала-то?
Лисица подняла голову и пристально посмотрела на меня. Глаза её стали масляными, взгляд чуть дёргался. Она явно была пьяна, но свой секрет выдавать всё равно не хотела.
— Скоро узнаешь… Наверно. В любом случае нам лучше здесь немного задержаться. Но если всё получится, то мы уплывём отсюда очень быстро.
— Задержаться? О чём ты говоришь? Мою семью держат в подвале вместе с недосуществами! Ты хоть представляешь, каково им там сейчас?
— Скорее всего… сейчас им хорошо. Особенно Эмерлине.
— С чего ты так решила?! — ощетинился я. — Ты и так отняла у меня кучу времени! Без тебя я бы уже плыл домой, после чего вернул самое ценное, что у меня есть в жизни! У меня своих проблем выше крыши, а вместо того, чтобы помогать тем, кто в этом действительно нуждается, я сижу тут и смотрю, как ты спиваешься из-за какого-то кольца на шее!
Кружка замерла на полпути к пасти лисицы. Только что
— Извини… — внезапно остыв, промямлил я.
— Ничего. Ты прав.
— Что?
— Я обуза. Никому ненужная обуза… просто тело. Меня убеждали в этом четыре месяца подряд, и, кажется, я начинаю в это верить. Я никому не нужна, моё предназначение — служить другим тогда, когда они этого захотят. Я никто, я машина для убийств, я тело для сексуальных утех. Всё, что я делала в своей жизни, — это убивала и калечила чужие жизни. От меня нет никакой пользы, как от самой несчастной рабыни на свете…
Лисица совсем пала духом. На её глазах снова появились слёзы, но тут её обнял Арен.
— Ты не права. Есть ещё кто-то, кому ты нужна.
Благодарно посмотрев на морду Арена, Флёр чуток успокоилась.
— Никакая ты не рабыня, — продолжал утешать он её. — Ты хорошая лисица. Добрая, отзывчивая, милая… — он задумался, подбирая слова получше.
— Такой я была раньше, — она погладила его по носу, постепенно сближаясь. — Теперь я другая.
— Нет. Ты та же, что и была. Я это вижу.
Они стали сближаться, как при поцелуе. «Наконец они освободят свои чувства», — подумал я, радуясь за них, но тут подошёл свин и громко хлопнул по столу жирной ладонью.
— С вас два серебром, — довольно громко провозгласил он на весь паб.
Арен и Флёр тут же отпрянули друг от друга.
— Я заплач'y… — Флёр полезла за кошельком, который болтался у неё на поясе, но его не было.
— Чёрт! Меня обчистили! Как… Где?
— Львёнок за столиком в углу. Он подходил сюда взять выпить и по пути срезал кошелёк.
Обернувшись, я убедился, что он ещё там.
— Вон тот, — показал я на него — и вор тут же рванул к дверям.
Но едва он протянул лапу к двери, как завопил на весь паб…
Лапа львёнка была пробита стрелой насквозь, оказавшись пришпиленной к дверной ручке. Вторая стрела торчала в ноге. Лисица невозмутимо сложила арбалеты и, громко стуча каблуками, подошла к нему:
— Отдавай. Не все воры такие же ловкие и наблюдательные, как мой друг. И ты не исключение.
Злобно пошипев на Флёр, он достал из-под плаща кошелёк и отдал его лисице. Так же спокойно и неторопливо она вернулась к стойке и расплатилась, добавив ещё золотой за беспокойство.
— Думаю, пора убираться отсюда. Флёр, ты как?
— Отлично. Стрельба по живым мишеням меня хорошо протрезвляет, — слегка заплетавшимся языком ответила она. Похоже, она и впрямь была только чуть-чуть пьяна.
Приколоченный к двери лев тихо шипел от боли и обиды, проклиная всех на свете — в первую очередь подстрелившую его лисицу такими страшными словами, что у меня уши упали. От такой ругани они должны были просто свернуться и засохнуть.
Выйдя из бара, мы дружно зажмурились, оберегая глаза от яркого солнечного света.