Ошибка архитектора
Шрифт:
— Примем ванну и станет легче, — женщина вышла.
— Эйва? — позвал кто-то там, снаружи, куда вышла женщина и она отозвалась, прикрыв за собой дверь комнаты.
Шэйли облегчённо вздохнула. Значит, это Эйва и она, видимо, кто-то вроде её прислуги? Так? И как же хотелось, чтобы так и было.
Она закрыла глаза, пытаясь понять, что же на самом деле происходит, но отчаянно не находила внутри ничего, кроме тревоги и вот этого яркого воспоминания, которое было каким-то далёким и на деле начинало таять, становясь нереальным и тусклым,
Шэйли огляделась и встала. Комната была большой, спальня. В стене напротив дверь. Кровать большая, тумбы по бокам, комод, ворсистый мягкий ковёр, ещё одна дверь, зеркало…
В зеркале отражалась женщина лет двадцати пяти, не больше. Бледная кожа, брюнетка, волосы заплетены в косу доходящую до середины спины. Глаза у неё были карие, большие, лицо худое, но круглое, аккуратный чуть вздёрнутый нос, брови тёмные, ресницы. Шэйли сказала бы, что женщина красива.
Она перенесла взгляд с отражения на себя, глянула вниз, осматривая, та же ночная рубаха, что уже видела, длинная, с пышными рукавами. Шэйли приподняла подол, потом сняла ночнушку — тело было стройное, грудь совсем небольшая, стройные ноги, низ наверное немного тяжелее верха, но в целом приятная женская фигура. Услышав за дверью суету, она быстро надела рубашку назад, замерла и прислушалась — никто не зашёл и она решила выглянуть в окно.
За окном была жизнь города. Улица полна людей. Лошади, повозки. Мужчины и женщины, возле стен сидит несколько стариков, переговариваются между собой. Дети снуют туда сюда, собаки бегают с ними, кошка на крыше соседнего здания греется развалившись на солнце.
На глаза Шэйли навернулись слёзы, она посмотрела наверх, на небо, и снова в её голове прозвучали громогласные слова: “Внимание, перезагрузка мира, через…”
Она зажмурилась, сжалась, осела на пол, подобрав под себя ноги и расплакалась.
Но пока она здесь, мир не погибнет. Она точно это знала. Значит она будет здесь. Будет. Да?
Сидя в ванне, Шэйли пыталась вспомнить хоть что-нибудь. Вокруг неё хлопотала Эйва, которая распорядившись о завтраке, вернулась, чтобы помочь девушке принять ванну.
Шэйли наблюдала за суетливой и очаровательной служанкой и всё никак не могла вспомнить её. Это было так странно, потому что как можно забыть такую яркую, щебечущую, шуструю и милую женщину?
— Эйва? — позвала она, решившись на отчаянный шаг. Внутри было доверие, но конечно и страх, что если ошибётся, то будет печально.
— Да, госпожа? — женщина развернулась. — Будем одеваться на выход или… в домашнее?
И она уверенно кивнула головой — согласие Шэйли ей было не нужно. Впрочем, что девушка могла ответить? Лучше уж пусть пока так.
— Эйва, подожди, — девушка приложила усилие, чтобы сказать.
— Да? — женщина наконец застыла и внимательно посмотрела на Шэйли.
— Я ничего не помню, — всхлипнула та, понимая, что сейчас расплачется снова и это будет нехорошо, странно.
— Ну-ну, госпожа, не надо. Вы поэтому плакали, когда я пришла?
Шэйли
— Совсем ничего? — вопросительно склонила голову служанка.
— Совсем, — глухо ответила девушка. — Только имя своё и кажется Иана.
И нахмурились с надеждой всмотрелась в лицо женщины. Та кивнула. А девушка выдохнула, с радостью, что хоть в имени супруга не ошиблась.
— Но меня же тоже помните, — приободряюще возразила Эйва.
— Нет, прости, не помню. Я слышала как тебя позвали, когда ты уходила, — и отчего-то Шэйли стало очень стыдно.
— Ох, ну, ладно, не беда, — покачала головой служанка. — Давайте выбираться.
Она достала сложенную банную простынь. Завернула в неё Шэйли, после того как помогла выбраться из ванны.
— Так, рассказываю, — защебетала Эйва. — Вас зовут Шэлинна Лар Вайден, вы из очень знатной и обеспеченной семьи землевладельцев и заводчиков лошадей, ваш дядя конюх его величества.
— Оу, — эта информация была абсолютно странной и чужой.
— Ваш папа был полковником кавалерии и погиб при сражении в Р'гаине. Ваша мама не пережила горя, бедняжка, захворала и почила всего через десять дней после смерти супруга.
Всё это Эйва говорила спокойно, размеренно, словно ребёнку историю рассказывала. А Шэйли слушала и не понимала, почему внутри не колет, почему не задевают эти слова. Она сирота, а ей всё равно? Не было внутри и намека на горе.
— Вас, крошку, дядя отдал в храм, — продолжила служанка. — Вам говорят было лет пять, не больше.
— В храм? — нахмурилась девушка.
— Да, богини-матушки, Йэтри, — и Эйва закрыла глаза на этих словах, постояла так некоторое время молча. А Шэйли вдруг поняла, что женщина отдаёт должное богине, поминает её добрым словом. Так было надо обычно, так сама девушка делала множество раз.
И вот теперь зашевелилось. Появились воспоминания.
Шэйли маленькая стоит в огромной зале на коленях. Вокруг неё много таких же девочек, как она, разных возрастов, разных рас. Они смотрят на витражи под потолком и видят изображения богини-матушки, богини-покровительницы, прекрасной Йэтри, они читают тихим шепотом молитву и от их голосов создаётся странный чарующий шум, завораживающий и благостный.
— Я помню, — проговорила Шэйли, когда Эйва открыла глаза и посмотрела на неё.
— Ну, вот, — улыбнулась служанка. — Богине блага!
— Света богине, — не думая проговорила на это девушка, потому что сотни раз говорила эти слова.
— А потом вас отдали в дом Шелран, и вот вы супруга Иана Шелрана, — заключила женщина. — Садитесь, займусь вашими волосами.
Всё это время Эйва одевала Шэйли — мягкую плотную юбку в пол с красиво расшитым бисером поясом, приятного красно-коричневого цвета, шелковая блуза молочного цвета. Сев перед зеркалом, что находилось в ванной Шэйли наблюдала, как служанка творит волшебство с её длинными черными волосами.