Ошибка архитектора
Шрифт:
Юллин даже представить боялась, как это выглядит со стороны. И когда пыталась, то ей становилось ещё жарче, чем было. Никто из окружающих мужчин, как она поняла не оставил в ней семени — капрал приказал… Он сказал что-то вроде — “ошалели, мрази, девку брюхатить, в шлюх будете кончать, как жалованье получите, все вон сейчас пойдут”.
И в Юллин в этот момент проснулся очумевший победитель, она сама не поняла, насколько это ужасно, но словно она руководила процессом… а может она просто именно в этот момент
— Держи, детка, — капрал положил ей в руку кошелёк с монетами.
Юлли сидела в прострации на каком-то мешке, набитом неизвестно чем, скорее всего это была часть укреплений, что остались в городе с войны. Капрал застёгивал на ней платье, приводя её внешний вид в порядок.
— Прости, детка, прости, если что… и ты невероятно вкусная, — улыбнулся он. — Был бы не на службе, взял бы тебя с собой.
Он выпрямился, потом погладил её по щеке, нагнулся и прошептал в ухо:
— И помойся, как домой придёшь, а ещё приложи себе полотенце влажное и прохладное туда, — он погладил её по нижней части живота, — а то завтра не сможешь ходить.
И он подмигнул ей, потом поцеловал в губы и ушёл, а она осталась одна.
Ей понадобилось время, чтобы осознать произошедшее, потом она оглядела себя и поняла, что выглядит почти так же, как до того, как они сюда её затащили, только может помятая немного. Она встала, сжала кошелёк и побрела домой.
Когда вернулась, то на неё накинулась Яци, ругаясь, что девушка пропадала не весть где, боги знают сколько времени. И нет, повариха может и волновалась, но она не заметила, что с Юлли что-то не так.
— Я заблудилась, — ответила девушка первое, что пришло в голову.
— Ты что? — взвилась Яци. — Да ты издеваешься?
— Оставь её, — проговорила Миса, которая всегда за неё заступалась перед вечно недовольной поварихой. — Опасно бродить по городу, Юлли. Сейчас неспокойные времена. Слышала, что в горничной Варингов случилось?
— Прости, — и девушке совсем не хотелось рассказывать о том, что случилось с ней самой.
— Ты выглядишь хворой, — заметила Миса. — Иди отдохни.
— Миса! — недовольно воскликнула Яци.
— Я сделаю работу за неё, — ответила блондинка-горничная и Юллин, поблагодарив её, нетвердой походкой отправилась в комнаты прислуги.
Она всё ждала, когда на неё накатит истерика, потому что с ней же произошло что-то ужасное, что-то плохое. И почему она не сказала об этом остальным?
Но вот горничная Варингов была избита, искалечена, сейчас была в лечебнице, а королевские гвардейцы, как говорили среди слуг, пытались найти тех, кто это с несчастной сделал.
Но на деле Юллин была в порядке. Точнее сначала внутри было что-то сродни решительности, что вот её обесчестят, то она пойдёт и утопиться, но сейчас, сидя в кровати после ванны, она никак не могла понять, что чувствует.
Но топиться
Девушке казалось, что она сама согласилась, что она же ни разу даже “нет” не сказала. А вспомнить всех этих военных она не смогла бы ни разу. Даже капрала — ну, разве что только, если бы увидела ещё раз, и то может быть.
И её передёрнуло от воспоминаний о том, как он с ней обращался, внутри появилось такое ненормальное чувство, словно она королева. Вот она дура? Но от воспоминаний стало снова жарко и потянуло внизу живота… она стала пропащей?
Юлли вспомнила про кошелёк, залезла в него и нашла пригоршню золотых монеток. Столько она не получала даже за пару месяцев работы. Она стала шлюхой?
Испугавшись, девушка спрятала кошелёк, а потом и переживания.
Однако с тех пор в ней проснулась невообразимая тяга к близости. Она считала себя больной и поначалу даже пыталась отмолить своё непроходящее желание и греховные мысли в храме, но… как-то у неё случилась связь со священнослужителем и Юллин поняла, что всё вокруг неё не так идеально, как хотелось бы, так какого низшего она так страдает?
И отпустило… ну точнее переживание отпустило, а вот похоть и желание нет. У Юллин не было кажется и дня, чтобы она не грешила, и в городе была возможность прятаться и не попадаться.
Но вот они оказались в поместье Шелранов в Хиите, и Юллин, хоть и настроила себя на воздержание, быстро поняла, что сойдёт с ума намного раньше, чем они вернуться обратно в Ласцу.
Их выезд в горы затянулся и превратился во что-то нереально долгое, а Юллин хотелось выть без мужчины и ничто уже её не спасало.
Двух этих новых слуг она очень быстро списала. Бэлт вообще никого не видел кроме своей вдовствующей графини и девушка искренне не понимала, зачем он вообще возиться с сумасшедшей старшей сестрой Шелранов. Разве только ради денежной выгоды?
А этот огроменный конюх был слишком жутким для Юллин, и ещё он всё время как-то странно на неё смотрел, и она думала, что он так смотрит на всех, но потом заметила, как он смотрит на Эйву… понять, что там у них, Юллин так и не смогла, но склонялась к тому, что ничего.
Правда это было странно — Эйва была конечно хорошей, доброй и внимательной, но эти шрамы на теле, очень однозначного толка, никак не давали Юлли покоя, да и подкрепляло подозрения то, что рыжая горничная ничего о себе не рассказывала, чаще молчала и вообще не любила поболтать и посплетничать.
Про мужчин из Хиита девушка даже не думала — потерять место она не хотела, а тут любая ошибка будет стоить ей работы, если герцог или, что ещё страшнее, герцогиня узнают про её похождения. И да, герцогиня сама была хороша, но Юллин оставалось лишь с завистью вздыхать, что хозяйке вот можно, а ей вот нельзя.