Ошибка Бога Времени

Бачинская Инна Юрьевна

– Марат Николаевич, – сказала нерешительно Тамара, – если вы не очень спешите…

Марат рассмеялся:

– Не спешу. Куда мы отправимся?

Город казался вымершим. Часы на площади пробили два ночи. Серебристый иней мерцал в тусклом свете уличных фонарей. Снег прекратился. Робко замигали звезды, сжавшиеся от холода, и поплыл по светло-синему небу тонкий острый костяной серпик.

Тамара остановила машину у блочного дома, обшарпанного, со смердящими даже при минусовой температуре мусоросборниками. Марат ни о чем не спрашивал,

очарованный происходящим. Какие-то рассказы писателей-декадентов вспоминались – о таинственных извращенных женщинах, встреченных случайно на улице, о притонах в городских трущобах, где вдыхают эфир утонченные эстеты и эротоманы, о странных предназначениях, о видениях в полусне-полуяви…

Тамара открыла дверь своим ключом. У Марата мелькнула мысль: вот, значит, где она живет – в дешевом блочном районе, и другая: она ведет себя не так, как в его понимании должна вести себя женщина… такая женщина… Додумать он не успел. Он услышал ее крик, полный отчаяния, и бросился в комнату. Тамара, стоя на коленях перед тахтой, трясла за плечи человека, который там лежал. Не сразу Марат понял, что человеком этим был Алекс. И подумал: ну вот, теперь все встало на свои места, просто ей что-то нужно было от него, какие-то у нее свои планы… Размечтался, старый дурак!

Он дотронулся до шеи Алекса, нащупывая пульс… Ничего… тихо… пусто… Марик вдруг подумал, что Алекс удивительно молод… Мужчина лежал на потрепанном диване, одна рука свисала до пола. Лицо – спокойное, даже одухотворенное, уголки рта чуть приподняты в улыбке. Казалось, он знает что-то, неизвестное им, понимает и видит сейчас, забавляясь их растерянностью и страхом. «Красивый парень, – подумал Марик. И еще невнятно: – Судьба…» – имея в виду, что молодой умер, как глупо и нелепо… кому нужно было, чтобы он умер… Кто выиграл?

– Она их убила, – вдруг сказала Тамара хрипло, отрываясь от Алекса и смотря на Марика снизу вверх. – Обоих. Убийца! Мне нужно было остаться… Я же знала, что она за человек… Знала! Его телефон не отвечал – я как чувствовала, боялась идти одна!

– Кто? – Марику показалось, что она заговаривается, мелькнуло неясное видение согбенной черной женской фигуры с косой…

– Ваша жена!

Столько ненависти вложила Тамара в эти два слова, что Марик содрогнулся.

– О чем вы, Тамара? При чем тут моя жена? – забормотал он растерянно. – Что вы…

– Она шла к нему. Я уходила, а она шла к нему. Мне нужно было вернуться. Господи, ну почему я ушла? – Она зарыдала, уткнувшись лицом в грудь мертвого человека.

– Моя жена шла сюда? – он все еще не верил, но в глубине души уже проклюнулась бледным ростком догадка… Неужели?

– Да!

– Тамара, пожалуйста, расскажите мне все. Сядьте. Давайте поговорим. Пожалуйста…

Он поднял Тамару с пола, усадил в кресло. Она рухнула, сложившись, как большая бесформенная кукла. Смотрела бессмысленно, но плакать перестала. Марик вышел в кухню, налил холодной воды из-под крана, мельком отметив бедную обстановку, немытые чашки. Подал воду Тамаре. Она стала пить, громко глотая. Выпила до дна, утерлась рукавом и протянула ему чашку.

– Они были любовниками, – сказала

Тамара после продолжительного молчания. – У Алекса была мастерская по ремонту электроники, он едва сводил концы с концами. Он несколько лет назад работал у Евгения Антоновича, а потом решил попробовать сам.

Она бегала к нему… все время говорила о деньгах. Где бы достать да уехать за границу, открыть свой бизнес… Всегда! А потом предложила ограбить Юлию… То есть Алекс женится на ней, а вас… – Тамара взглянула на Марика, – вас уберут из «Торга», Алекс станет хозяином. Сын далеко, никто не помешает. Он переведет деньги на свой счет, продаст, что сможет. Юлия все равно ничего не понимает в делах. И они вместе уедут… – Тамара замолчала.

Марик тоже молчал. Он уже ничего не хотел знать. Чужие тайны, чужие грязные тайны, господи, какая тоска…

– А тут вдруг Юлия стала болеть, – Тамара говорила с трудом, не глядя на него. – Алексу казалось, что ей становится хуже, когда приходит ваша жена. Она безумно ревновала, торопила его, закатывала сцены. Вас подставила… Она думала, что вас уволят, а Юлия не согласилась. Она чуть с ума не сошла от злости. И Алекс понял, что она хочет убить Юлию. Отравить. Он стал бояться за Юлию. У них работала экономка, Лиза Игнатьевна, но на нее надежда была слабая. А тут приехала я… – Тамара закрыла лицо руками и снова заплакала.

Марик протянул ей свой носовой платок, дотронулся до плеча.

– … и он попросил, чтобы я посидела с Юлией, постерегла ее. Я заставляла ее есть… толкла витамины и сыпала в какао, таблетки она не стала бы глотать… А потом пришли вы…

Она коротко взглянула на Марика, и тот поежился, вспомнив свой визит и скандал, случившийся тогда.

– Ваша жена больше не приходила, и я уже могла уйти. Но Алекс попросил побыть, пока вернется экономка. Он никому не доверял, только мне…

– Он и вы… – начал Марик и беспомощно умолк.

– Я его жена, – сказала Тамара.

– Жена? – переспросил Марик недоверчиво.

– Да. Мы с мамой жили в этом же доме, в соседнем подъезде. И у меня, как и у Алекса, не было отца. И учились мы в одном классе. А поженились в восемнадцать, потому что я ждала ребенка. Такой глупый детский брак… Мы были скорее как брат и сестра и любили друг друга как родные. И совсем необязательно было… вы понимаете? – она вздохнула и улыбнулась слабо. – Ближе Алекса у меня никогда никого не было… и не будет!

– А… ребенок? – спросил Марат, удивленный.

– Ребеночек родился мертвый. Мы остались друзьями, и только. Потом я уехала. Далеко, за границу. Работала там, встретила человека… он предложил пожениться, а я ведь не разведена с Алексом. Ну, и пришлось вернуться за разводом, а тут такие дела…

– А Юлия… как же…

– Как я понимаю, их брак недействителен. Какая разница теперь… Он не думал, что я вернусь… да и я не думала. Приехала – оказалось, он женился. Как теперь разведешься? Своему жениху я не объяснила, зачем еду домой, сказала – тетку повидать, мамину сестру, друзей… Мне для себя хотелось, чтобы все чисто, и дети законные, а теперь уже все равно. Теперь вдова. По закону.