Ошибка господина Роджерса
Шрифт:
Долго ворочался в постели. Сон не шел. Одолевало беспокойство. Проглотил таблетку тазепама. Кажется, помогло.
Утром я нарочно медленно шел на работу. Около места, где Витек передал мне письмо, немного задержался. Фани не появлялась. «Значит, в другом месте меня перехватит», - решил я. И угадал. У входа в метро, в потоке людей, она появилась передо мной неожиданно, как вспыхнувшая спичка в темноте.
– Не ожидали, Алексей Иванович? Здравствуйте. А я вам привезла привет от Роджерса. Или вы его уже позабыть успели, а?
–
Чувствую, как засосало под ложечкой и учащенно забилось сердце. Стараюсь побороть охватившее меня волнение. Никаких сомнений. Это - Фани. Высокая, красивая, стройная, рыжеволосая (а в Вене была брюнеткой), зеленая сумка, в джинсах, на ногах «маникюр». Все - как описал Витек.
– Извините, Алексей Иванович, у меня мало времени. Роджерс спрашивает, в чем причина вашего молчания. Он недоумевает и сердится... А когда он сердится, ничего хорошего от него не ждите. Итак, что ему передать?
– спокойно, словно у себя в квартире, спрашивает меня Фани.
Я нервно оглядываюсь вокруг. Вот он тот момент, о котором меня предупреждал Насонов и откуда должна начинаться роль актера.
– Не волнуйтесь. За мной хвоста нет. Я слушаю.
Мы стоим друг перед другом. Она вскидывает руку в сторону метро, как бы приглашая меня туда, а я стою, смотрю на нее и никак не могу преодолеть смущения.
– Я по неосторожности уничтожил адрес и блокнот с бумагой... копировальной, - наконец выдавливаю из себя.
Фани бросила на меня пристальный взгляд и, ничего не говоря, неожиданно смешалась в толпе людей, входящих в метро. Первой мыслью было броситься за ней и спросить, что же мне делать, но вовремя остановился, вспомнив наставления Насонова не быть навязчивым. Не терпелось тут же, из метро, позвонить ему. «А вдруг за мной следят», - подумал я.
Ноги несли меня быстрее обычного к месту работы. Не терпелось быстрее доложить Насонову.
– Растерялись немного, - выслушав меня, заметил Насонов.
– Было дело...
– Она уже спешит к аэродрому. Через час вылетает в Вену. Все правильно. Считайте, роль сыграна. Лиха беда начало.
Насонов прав. Роль сыграна. «Лиха беда начало». Не все в ней было ладно, но, может быть, это и к лучшему. Зато все получилось естественно. Так, рассуждая и постепенно остывая от встречи с Фани, я начал свой рабочий день. С утра аварийных заказов не было, и я с Савельевым резался в домино.
– Как брат поживает?
– поинтересовался он.
«Рассказать ему или не рассказать?» - ломал я голову, думая над очередным ходом.
– Не лезет, - говорит Савельев и возвращает только что поставленную мною фишку.
Я беру ее обратно, ставлю какая «лезет».
«Рассказать или нет?» - продолжал думать я. Неожиданно выручила тетя Маша. Она просовывает голову в дверь и кричит:
– Хватит вам забивать «козла». Алексей, тебя вызывает Ух Ты.
С радостью бросаю игру. Иду к начальнику.
–
– обращается ко мне начальник, как только я вошел в его кабинет.
У него старенький «Москвич»; мотор давно выработал свои ресурсы, и нам с Савельевым не привыкать его латать.
Я взял с собой Савельева. Во дворе конторы мы начали ковыряться в моторе. Долго искали причину. За это время тетя Маша дважды прибегала к нам с вызовами жильцов, и каждый раз она уходила, разгневанная нашей бездушностью.
Для нас важнее было угодить своему начальнику, глядишь, лишний раз отпустит с работы, а то и даст день-два где-нибудь пошабашить.
Снова прибежала тетя Маша:
– Ух Ты приказал немедленно идти на вызов. Бессовестные, черти!
– выругалась она.
Да мы и сами начали чувствовать себя неловко и собирались уходить.
– Не вибрируй, тетя Маша. Бежим, - отвечаю я.
Ушли с Савельевым по разным адресам. Опять мне пришлось усмирять горячую воду. В местах сварки образовался в трубе свищ. Пришлось повозиться и задержаться на работе.
Пришел в контору переодеться. Время было уже позднее, нерабочее. К моему удивлению, там оказалась Фаина,
– Ты чего?!
– Ничего... Вас жду,
– Ну-ну.
– Трубы гну... Алексей Иванович, а я к вам с... повинной.
«Что за черт, с какой еще повинной?» - подумал я.
– Тогда винись.
Фаина потупила взор, потом посмотрела, на меня и снова опустила глаза:
– Понимаете, Алексей Иванович... Я вам тогда неправду сказала. Письмо-то я написала. Это меня Катька надоумила. Давай, говорит, разыграем его.
Я стою, моргаю глазами и не понимаю, что со мной происходит. Как же так? А Фани из Вены? А Витек? А Насонов?! Что за чертовщина?!
– Только я его не решилась вам передать... Вы меня извините. Вот оно. Хотите, прочтите. А то послание, про которое вы спрашивали, это кто-то другой написал. Я подозреваю Катьку...
Я с трудом воспринимаю слова Фаины. И когда наконец до меня доходит истина, у меня аж дух перехватывает.
– Ну и молодец, кассир. С тобой не соскучишься. Выдала сполна.
– И я от радости схватил ее в охапку. Она зарделась, еще больше раскраснелась, и ее широкое лицо засветилось и даже показалось мне милым и симпатичным. В следующую минуту я расхохотался. Надо же быть такому совпадению!
Фаина, широко распахнув глаза, смотрит на меня с удивлением.
– Что-нибудь не так я сделала?
– спрашивает она меня.
– Раз пришла с повинной, значит, все так, - отвечаю ей, улыбаясь.
– В награду хочу поцеловать тебя.
– А письмо читать не будете?
– Я их уже начитался...
Она, как ребенок, обиженно опускает глаза, Мне становится жалко ее.
– Ладно, давай сюда письмо.
– Вы все смеетесь надо мной.
– И Фаина с гордо поднятой головой выходит из комнаты.