Ошибка компьютера
Шрифт:
Ира взяла моток шерсти, приложила его к груди.
— Кофточка?
— Шарфы нашим хлопцам, — ответила Надежда Павловна. — Собирайся, опоздаешь…
— О, господи, — Ира тяжело вздохнула, — так не хочется идти в этот дом офицеров, если б вы знали… Как представлю, что снова надо будет репетировать какое-нибудь «яблочко»…
— Знаешь, кто подлинные жертвы армии мирного времени? — спросила Надежда Павловна, сматывая клубки шерсти.
Ира пожала плечами.
— Офицерские жены, — продолжала Надежда Павловна. — Мы с тобой. У наших мужиков хоть есть
Ира промолчала.
— Вот и приходится искать утешение в младенцах. Не потому ли многие военные семьи так многодетны?
— Лично нам с Колен это не грозит, — заметила Ира. — Одного хватит.
— Дуреха ты!
— У вас-то тоже один.
— Семерых бы родила… если б не боялась.
— Боялась? За кого? — недоуменно спросила Ира.
— За мужа. Мы поженились, когда война уже кончалась. II все равно… Знаешь, как летчики часто гибли?
— И теперь боитесь? — Ира насторожилась.
— А чего теперь бояться? — весело ответила Надежда Павловна. — Рожай па здоровье! Маневры — не война…
С палубы противолодочного крейсера «Киев» один за одним стартовали самолеты вертикального взлета и посадки. Громадные чаши локаторов неторопливо осматривали небо…
На флагманском командном пункте «Киева», над планшетом, подсвеченным снизу загадочным голубоватым светом, склонились командующий Северным флотом адмирал Спирин и командующий авиацией Северного флота генерал-лейтенант Гладков. На планшете контуры побережья Скандинавии, острова, разбросанные по Баренцеву и Норвежскому морям. Северо-западный участок планшета испещрен силуэтами кораблей и самолетов под флагом США, юго-восточный — силуэтами кораблей и самолетов СССР. Между этими участками — полоса «ничейной» воды.
— Авиация флота начала учения точно по плану, — сказал Гладков, взглянув на часы. — Полминуты назад в квадраты тридцать пять — двадцать и тридцать пять — двадцать два пошла пара разведчиков…
…Во всю ширину экрана — хвосты двух самолетов-разведчиков. В кабине одного из них летчик-армянин откинулся на спинку кресла, слегка поерзал, словно примериваясь к броску.
— Задача этой группы, — звучал голос Гладкова, — наблюдение за действиями американских кораблей, которые, возможно, попытаются приблизиться к району наших учений…
Летчик поправил перчатки, положил руки на штурвал.
— Сорок третий понял! — сказал он. — Взлет разрешили, рандеву с танкером — через четыре двадцать в квадрате тридцать пять — двадцать один. Экипаж, взлетаем!
Один за другим самолеты начали разбег.
Генерал Гладков продолжал:
— Чтобы ни на минуту не прерывать работу разведки, не возвращать на базу для дозаправки, в этот же квадрат через пятьдесят минут пойдет летающий танкер. — Генерал поставил на планшет еще одни самолет. — Меняя пары и заправщиков, мы добьемся того, что разведчики будут висеть в воздухе сколько нам нужно — сутки, двое, пятеро…
— Да-а-а!.. На этот раз район полетов предельно удалей от наших
— Заправлять разведчиков будет гвардии капитан Волк, — сообщил Гладков.
Черный терьер медленно брел по коридору. Завернул в комнату, где у широкого окна стоял мужчина лет тридцати, в голубой шелковой пижаме, с короткой стрижкой. Пес осторожно коснулся ног хозяина, и тот потрепал собаку за ухо.
КОМАНДИР САМОЛЕТА-ЗАПРАВЩИКА ГВАРДИИ КАПИТАН ВОЛК.
Капитан направился в кухню, зажег конфорку, поставил на огонь сковороду. Потом снял трубку телефона, набрал помер.
— Санчасть? Доброе утро, Саша.
— Здравствуйте, Гена, — ответил женский голос.
— Можно Машу?
— А ее нет, она на кадэпэ.
— Спасибо. — Волк положил трубку.
Подойдя к плите, он разбил над сковородкой два яйца. Взяв кувшин, полил кактусы на подоконнике. Затем взял со столика записку: «Не жди — ночное дежурство. Мария». Снова снял телефонную трубку.
— Капитан Волк — прошу кадэпэ.
— Слушаю, майор Кравцов.
— Привет, Дима, Волк беспокоит. Позови, пожалуйста. Марию.
— Ее здесь нет.
— Ясно…
— Ты летаешь сегодня? — спросили в трубке.
— На полный радиус. Заправка пары.
— Добро…
Волк положил трубку, небрежно бросил на стол записку. Опомнившись, повернулся к плите — над сковородой густо шел черный дым.
Открыв мусорный ящик, Волк зло швырнул свой завтрак.
В полутемной комнате были отчетливо видны лишь цифры электронных часов: 05.40. Но, присмотревшись, можно было заметить и «стенку», и телевизор, и мягкое глубокое кресло с высокой спинкой. В нем, завернувшись в пестрый плед, сидела молодая женщина. Ворот светло-желтой форменной рубашки расстегнут, черный галстук держится на уставном закрепе. На рубашке погоны капитана медицинской службы.
Мария, забывшись в кресле, не слышала, как открылась входная дверь, не заметила, как в прихожей зажегся свет. Вошел капитан морской авиации — невысокий, лет сорока. Он снял тужурку, повесил ее на вешалку.
ВТОРОЙ ЛЕТЧИК ЭКИПАЖА ГВАРДИИ КАПИТАН ГРЕМЯЧКИН.
Поправив перед зеркалом прическу и галстук, он взял со столика большой сверток и вошел в комнату. Мария открыла глаза.
— Доброе утро, — приветливо сказал Гремячкин, кладя сверток на журнальный столик.
— Здравствуйте, Леня. — Мария включила торшер. — Который час?
— Через пятьдесят минут начнутся полеты, — ответил капитан, разворачивая сверток. В нем — детские распашонки, ползунки, пеленки, чепчики. — Как отдыхали?
— Какой тут сои, — Мария досадливо махнула рукой. — А вы?
— Зашел в общежитие, взял «люкс» с раскладушкой.
Мария поднялась, поправила рубашку и галстук.
— Спасибо за приют, Леня, — устало сказала она. — Когда вы едете за Ольгой?
— Послезавтра.
— Не решили еще, как назовете первенца?
— Павлом.