Ошибка кота Люцифакса
Шрифт:
— Какая вам радость от того, что у меня болит спина?
Люцифер хотел ответить, но внезапно сильно раскашлялся. Он согнулся на стуле, и, ударившись о край стола, сломал один рог, при этом раздался сухой треск.
Филипп стоял не шевелясь.
Люцифер кончил кашлять и начал рассматривать лежавший на столе сломанный рог.
— Мой рог, — прошептал он и дрожащими руками поднял обломок. Губы его дрожали. Еще никогда раньше Люцифер не выглядел таким больным. Мой рог сломался.
—
Люцифер встал и пошел медленными шажками из кабинета, призывая Люцифакса. Услышал ли кот — сомнительно. Голос Люцифера напоминал, скорее, сдавленное рыдание.
Филипп повернулся, чтобы уйти, и вдруг увидел себя в зеркале, стоявшем на каминной полке. Он остановился. Осторожно подошел к камину.
Да, все правильно, он не ошибся.
Шишки на лбу больше не были шишками.
Два маленьких черных рога, размером с крайнюю фалангу мизинца, торчали изо лба.
Он осторожно потрогал их. Они были гладкими и холодными, как мрамор.
— Я превращаюсь в дьявола, — пробормотал Филипп, но не понял, что эти слова произнес сам. Не понял, что начал улыбаться. Коварной злорадной улыбкой, от которой его глаза стали черными. — Я теперь…
Он остановился, в голову пришла одна мысль.
Филипп снял плащ, потом куртку и футболку и остался с голой спиной. Повернулся, чтобы разглядеть спину в зеркале. Улыбка стала еще шире, стали видны зубы.
Его лопатки увеличились. У него росли крылья.
34
На грани безумия
Проходя по Замку, Филипп наткнулся на Равину, которая шла ему навстречу с большим ящиком полусгнивших яблок. Она кряхтела и пыхтела, как будто несла его с другого конца города.
Филипп поспешно натянул капюшон на голову, чтобы она не увидела его рогов.
— О, Филипп, — простонала она. Ее седые волосы метались на ветру как паутина, капли пота прыгали по пышным щечкам. — Твой ужин на кухне. Я сделала немного…
— Я не голоден, — сказал он. Он хотел идти дальше, но Равина встала перед ним. Поставила на пол ящик и передником вытерла пот со лба.
— Вот что, хватит! Ты думаешь, может быть, что я старая повариха, кручусь в своей кухне и не знаю, что происходит вокруг. Но я не дура, Филипп! У меня глаза на месте. Без ужина вчера, не ел утром, без ужина сейчас. Что-то случилось, и ты не уйдешь, пока не расскажешь мне, что именно.
— Ровным счетом ничего, — ответил Филипп и стал крутить шнурок капюшона.
— Редко я слышала ложь, которая была бы столь неубедительной. Перестань, а то весь плащ соберется у тебя на голове. — Она отодвинула его руки и обрезала шнурок ножницами, которые
— Ничего не случилось, — снова сказал он, и его голос был таким резким, что она отступила на полшага назад. — Просто я не голоден.
— Может быть, поможешь мне носить яблоки, Филипп? — немного спустя сказала Равина и пнула ногой ящик. — Это к праздничному обеду. Внизу в подвале много ящиков, увесистых, как тяжелый год. У тебя снова появится аппетит, и…
— У меня нет времени, — сказал Филипп и обошел ее. — Носи яблоки сама. Это твоя работа.
Равина бросила на него изумленный взгляд, а он побежал по коридору, высовывая язык перед многочисленными бюстами, замершими с удивленным видом.
Ну почему Равина лезет не в свое дело? Ей ведь должно быть абсолютно безразлично, ест он или нет.
Он был преемником Люцифера. И ему не нужна нянька, которая будет рассказывать ему, что можно а что нельзя, когда есть, когда не есть. Он, черт побери, совсем…
(не ангел)
…не грудной ребенок.
Филипп быстро шел по извилистым коридорам и вскоре оказался во дворе Замка. Все у него внутри кипело, и даже жара во дворе казалась прохладной. Он почувствовал раскаяние от того, что так поступил с Равиной, но тут же придушил это чувство.
Филипп откинул капюшон; ветер принялся шевелить его волосы и ласкать новенькие рога. Было очень приятно; он постоял немного, послушал далекие шаги, звуки хлопающих кнутов. Потом повернул в сторону церкви.
По пути Филипп наткнулся на четырех вчерашних демонят, которые играли в футбол около огненного пруда. Сейчас они стояли на площадке с велосипедами и что-то делали с замками на них.
— Смотрите, — шепотом сказал один из малышей, все четверо бросили косой взгляд на Филиппа. — Это тот, который испортил наш мяч.
— Он очень злой, — ответил другой, и трое других кивнули.
Филипп улыбнулся и пошел дальше.
Он уже почти миновал школу, когда кто-то выкрикнул его имя, и довольная улыбка сразу исчезла с его губ.
Сатина. Черт побери! Почему только она вышла из школы именно сейчас?
Он сделал вид, что не расслышал, и пошел еще быстрее.
— Филипп, подожди!
Он фыркнул и снова натянул на голову капюшон.
Подождать ее? А зачем? Чтобы она выдала ему очередную порцию лжи? Чтобы считать его дураком и смеяться над ним, как только он уйдет?
«Забудь об этом, Сатина! Иди к чертям собачьим!»
Он завернул за угол и побежал. Голос Сатины стал едва различим:
— Филипп, подожди! Я… Что такое? Это вы налили клей в мой велосипедный замок?