Ошибка кота Люцифакса
Шрифт:
— Сильно?
— Очень сильно.
— Вот подожди, начнет расти хвост. Тебе придется спать на животе. Может, откроешь окно, чтобы я вошла? Устала крыльями двигать.
«Не надо было порхать по небу с Азиэлем, — подумал Филипп, и кровь в его голове вскипела. Как она осмелилась прийти сюда со своими мнениями и фальшивыми улыбками?»
— Филипп, открой окно.
Он покачал головой:
— Не могу.
— Почему? — удивленно спросила Сатина.
— Запоры сломались, — сказал он
— Ну хорошо. — Он видел, что она ему не поверила, но ему это было абсолютно безразлично. — Куда пропал вчера, Филипп? Я тебя ждала несколько часов. Ты забыл о нашей договоренности, да?
— Я думал, у вас гости, — сказал он и погладил свои рога.
— Да нет же, это было позавчера. Я тебе говорила. Помнишь, как…
— Да, но я подумал, что ты ошиблась, — прервал ее Филипп, — потому что позавчера ты была в кино.
Сатина покачала головой, с таким видом, что не понимает, о чем речь.
— В кино? Я не была в кино.
«Врунья! — подумал он. — Даже сейчас ты не признаешься в том, что сделала, а пытаешься обмануть меня. Как ты этого не понимаешь, Сатина? Я видел вас. Я слышалвас!»
Его лопатки горели так, будто по спине ударил кнут одного из грагорнов. Он был очень зол. Казалось, что даже его сердце воспламенилось.
— Весь город взволнован, — продолжала Сатина. — Но я думаю, что ты уже слышал об этом.
— Слышал о чем?
— О том, что связано с Фестивалем Пакостей.
Он покачал головой:
— Что именно?
— Я думала, что ты знаешь, — сказала она.
Ее черные крылья непрерывно двигались, казалось, это очень легко.
— Несколько часов назад пришло сообщение, что заключительный обед в Замке отменяется. Объяснения не последовало, но все шепчутся. Слух, что Люцифер болен, пронесся, как степной пожар. Кое-кто даже говорит, — Сатина заговорила шепотом, — что он уже умер.
— Нет, он жив, — сказал Филипп. — Но его состояние ухудшилось. Он соблюдает постельный режим.
— Филипп, надо спешить, — сказала она. — Только мы можем спасти его, и много времени потеряно. Сегодня ночью надо сходить в церковь. Может быть…
— У меня нет времени, — холодно сказал Филипп и показал на штабель толстых книг, лежавших на полу. — Очень много уроков.
— Уроков? — изменилась в лице Сатина. — И что? Это гораздо важнее, чем все твои уроки! Идем, я буду ждать тебя во дворе Замка.
Она хотела улететь, но Филипп остановил ее.
— Тебе долго придется ждать, — сказал он. — Мне надо прочитать несколько сот страниц о клятвах и проклятиях.
— Отложи! Надо спешить, Филипп! Кто знает, сколько времени у нас осталось до
— И долго ты будешь мне это разжевывать? — заявил Филипп таким тоном, что Сатине показалось, что он высунул в окно руку и дал ей пощечину. — Я больше не хочу бегать по городу, изображая из себя сыщика. Мне нужно думать о более важных делах. Поймешь ли ты это, Сатина? — Он постучал пальцем по лбу. — Дойдет до тебя когда-нибудь?
Сатина изумленно уставилась на него.
— Но ведь с Люцифером… — робко произнесла она. — Что-то надо делать…
— А я и делаю. — Он показал на книги на полу. Я учу уроки. Когда мне дают такую возможность.
— Но… Тебе не может быть это безразлично! Ты не можешь просто так…
— Как раз я могу, Сатина, — заявил Филипп, и радостная улыбка появилась на его губах. — Я — Преемник Дьявола, ты не забыла?
— Я тебя не узнаю, — прошептала девочка. Филипп увидел в ее глазах слезы.
Он пожал плечами:
— Иногда мы знаем других не так хорошо, как думаем.
— Что с тобой случилось, Филипп? Почему ты так поступаешь?
— Меня хорошо обучили. А теперь, если можешь, извини. — Он взялся за черную занавеску. — Мне надо заниматься.
И опустил занавеску. Через ткань он видел несколько секунд парившую в воздухе Сатину. Потом она улетела.
С довольной улыбкой Филипп вернулся к столу, поглаживая рога. Он уже начал привыкать к ним. Они стали частью его тела, как родинка, которая была у него на правой руке.
Филипп сел на стул и тут же подскочил с криком боли. Ему показалось, что он сел на гвоздь, и он протянул руку назад.
В самом низу спины появился странный отросток, вызывающий боль, как это бывает при содранной коже.
Оставшуюся часть ночи Филипп читал книги. Стоя.
37
Тяжело и дьяволу, и ангелу
Филипп почти кончил выполнять задание, когда за ним пришел Люцифакс. Филипп всю ночь не выходил из своей комнаты, даже чтобы перекусить. Еду ему принес дворцовый слуга, тощий демон с прилизанными волосами и кривыми рогами. Его звали Грумске.
— От поварихи, — с хихиканьем сказал Грумске, протягивая Филиппу тарелку. — Просили пожелать приятного аппетита.
Равина приготовила ему одно и то же блюдо на завтрак, на обед и на ужин. Вареные паучьи лапы с соусом из улиток. Желудок бурно запротестовал, когда Филипп увидел это. Но голод не тетка, и он предпочел проглотить пару мохнатых паучьих лап чем забыть о чувстве гордости и попросить у Равины прощения.
Паучьи лапы были проглочены, и только упрямство Филиппа помешало тому, чтобы они тут же вернулись на белый свет.