Ошибка природы
Шрифт:
— Не вы, — заверила ее я. — Ваша подруга. Таня Глухарева.
Она опять напряглась и беспомощно обвела взглядом коридор, как будто искала поддержки.
— Она… Она исчезла. Я не знаю, где Таня. У нее что-то случилось. Какая-то беда. Но она не посвящала меня в подробности. Просто сказала, что все случилось по ее вине… Кажется, погиб ее парень, потому что какой-то козел положил на Таню глаз… Я не знаю подробностей.
Мне показалось, что девушка говорит неправду. Что ей о Таниной судьбе известно немного больше, чем она хочет
Почему?
Естественное недоверие к «сыскарям»? Но я не из «ментуры»!
Тогда, может быть, ее напугали? И Таня похищена?
— Что вы знаете о неонацистской группировке с названием «Трудовая молодежь»? — спросила я. И поняла, что попала в точку.
Маша покраснела, вздохнула и отвела взгляд в сторону.
— Идиоты, — пробормотала она. — Это все, что я о них знаю, но в этом я уверена на все сто!
— Маша, а Таня… Она была с ними каким-то образом связана?
Резко обернувшись ко мне, Маша выпалила:
— Знаете, вот и спросите об этом у Тани. Если найдете ее! Я, честное слово, не знаю ничего о Таниных делах и ее странных знакомых! Простите, но я спешу…
Не дождавшись моего ответа, девушка быстро пошла по коридору, причем меня не оставляло подозрение, что она готова перейти на быстрый бег.
Интересно, чем я ее так напугала?
Итак, озадаченная странной реакцией на меня вполне симпатичной девушки, с которой мы вполне могли бы подружиться, я возвращалась в родной офис, дабы отчитаться Ларикову о своих «военных действиях». В конце концов, теперь я знаю, где можно найти Машу. Она, вполне может статься, завтра придет в себя и будет более склонна к общению со мной, а ежели это светлое озарение ее минует, я всегда смогу за ней последить.
Потому что, я чувствую, она знает, где наша Таня прячется. Или — что уже немного хуже — где нашу Таню прячут!
Босса на месте не оказалось, но на зеркале висела приклеенная скотчем записка:
«Ангел мой, Саша! Увы, обстоятельства заставили меня покинуть сие удобное для отдыха место, и я отправился навстречу опасностям. Шучу… Хотя и мрачно, поскольку обстоятельства не становятся светлее. Напротив, приобретают черный оттенок. Надеюсь явиться сюда часам к семи, а также смею надеяться, что ты меня все-таки дождешься. Позвони Эльвире — она просила. Лариков».
— Что ж, — усмехнулась я. — Общение со мной все-таки принесло свои плоды — мой босс начал изъясняться высоким штилем, или, по крайней мере, пытается обучиться!
Я разделась и прошла в комнату. Справедливо решив, что чайник стоит поставить раньше, я так и поступила и лишь после этого набрала свой номер.
Эльвира долго не подходила, наконец в трубке зазвучал ее веселый голосок:
— Сашка? Привет. Все нормально. Только что тебе звонил какой-то Аркадий. Что-то от тебя очень сильно хотел — во всяком случае, я от него успела устать. Запиши номер, пожалуйста! Я его клятвенно заверила,
— Диктуй, — сказала я, отыскивая карандаш. Что ему, интересно, так от меня понадобилось?
Записав номер, я пообещала Эльвире, что постараюсь вернуться пораньше, чтобы развеять ее скуку, на которую бедная девушка жаловалась, и повесила трубку.
Чайник уже кипел вовсю. Налив себе чаю, я поразмыслила, сколько может продержаться человек, если в его рацион входит исключительно вода и чуточка пирожных? Решив, что схимники держались довольно долго, причем без пирожных, я успокоилась. До мамашки дотяну. Кстати, о мамашке…
Я вздохнула. Набрала ее номер. Плевать, что московский, — Ларчик расплатится.
В трубке были длинные гудки. Ее не было. Черт побери, ну почему, когда она так нужна, ее нет?
Бросив трубку, уставилась в окно. Над городом сгустились сумерки. И отчего это в моем сердце поселились тревога и близкое ощущение опасности?
— Ты просто устала, — сказала самой себе. — Всего лишь. Нынче день был слишком насыщенным, а теперь ты пожинаешь плоды своей активности.
Решив, что Аркадий вполне в состоянии подождать еще немного моего звонка, я достала томик «Geuvres». Лучший способ отвлечься от тяжелых мыслей.
— «Вот истины наоборот, — прочитала, открыв книжку наугад. — Лишь подлый слабых бережет, один насильник судит право, и только шут себя блюдет. Осел достойней всех поет — и лишь влюбленный мыслит здраво».
«Вряд ли сии строки относятся к разряду полезных в моем нынешнем дельце», — мрачно усмехнулась я. Но, по крайней мере, я на одно мгновение очутилась в другом мире. Хотя как сказать, любезный моему сердцу поэт-пройдоха! Вполне возможно, окажись ты в нашем мире сейчас — мне пришлось бы охотиться именно за тобой?
По радио зазвучала песенка, которую последнее время я очень любила. «Que da do corason». Я закрыла глаза. Музыка была немного грустной и нежной.
Ладно, позвоню этому Аркадию. Хотя отчего-то под эту песенку мне вспомнился мой Пенс, а не Аркадий.
Я набрала номер, который записала с Эльвириных слов. После долгих гудков трубку взяли, и мужской голос произнес:
— Да.
— Здравствуйте. Пригласите, пожалуйста, Аркадия.
— Я слушаю, — снова произнес голос, теперь показавшийся мне странно знакомым. — Это Александра?
Господи, этот голос я где-то уже слышала! По телефону — но где?
— Да, это я. Вы просили меня позвонить.
— Да, просил. Я по вас соскучился. Честное слово! Может быть, мы встретимся? Завтра в филармонии концерт Вивальди. Я возьму билеты?
Мой мозг напряженно пытался определить, где, когда и почему я слышала именно этот голос, именно по телефону, и почему с ним связаны неприятные эмоции?!
Черт! Вспомнила!
«Не может быть, — хотелось закричать мне. — Этого просто не может быть! Мне показалось!»