Ошибка природы

Алешина Светлана

— Сейчас показывают много триллеров. Там бегают совершенно нестрашные монстры, с которыми легко справиться. Нарисуйте пентаграмму, покажите крест, на худой конец, выставьте вперед кошку — и монстр уничтожен…

Он рассмеялся с оттенком горечи и раздавил в пепельнице окурок.

— А в жизни монстры страшнее. Они обладают иногда огромной властью. И с ними не справишься с помощью креста, пентаграммы или кошки. Иногда я задаю себе логичный вопрос — а можно ли справиться с ними вообще? Мой сын именно это и попытался сделать. Он пришел в милицию.

В прокуратуру, если быть точным. Глупый мальчик рассказал там об этой компании, о том, как они издеваются над людьми.

Собственно, я узнал обо всем уже вечером. Он пришел странный, притихший и сел в углу дивана. Долго молчал, смотрел в одну точку и, когда я дотронулся до его руки, дернулся и посмотрел на меня так, что я, наверное, никогда не смогу забыть его взгляд. Глазами побитой собаки. «Папа, все нормально», — попытался он улыбнуться мне успокаивающе, но улыбка его была больше похожа на гримасу. «Почему тогда у тебя такой вид, будто ты проглотил змею?» — спросил я. «Не змею, — помотал он головой. — Я, папа, проглотил, кажется, целый клубок змей. Гадюк, сплетенных вместе».

Что там произошло, я могу только догадываться. Но на следующий день мой сын пропал. И нашли его уже умирающим, понимаете? Напрашиваются выводы о том, что некто дал ему понять, что «трудовики» полезнее обществу, чем такие, как мой сын! Собственно, мне намекнули на то же. Только прямо указали на жену. Мол, с ней случится то же, что и с твоим сыном, старый козел, если не откажешься от обвинений в адрес «трудовиков». И я оказался слабаком. Я решил сдаться — ради моей жены.

— Кто угрожал вам?

— Не знаю, — пожал он плечами. — Мне звонили по телефону. А потом доказали, что угрозы их вполне реальны. В тот же вечер избили мою жену. Знаете, так подло избили — чтобы я не мог заявить, чтобы не было следов, чтобы не сильно, но достаточно унизительно для нас обоих. Вечером опять позвонили, спросили глумливо: «Ну как?» Я попросил встречи. Мне было отказано. Я попытался следить за ними и убедился в одном — они, Саша, имеют серьезную поддержку. Прикрытие, как отряд террористов. Способны они на многое зло, я это видел. Но кто стоит за ними — не знаю. Догадываюсь, но… Саша, если вы каким-то образом встанете на их пути, вас не ожидает ничего хорошего. А тот человек, который расправляется с этими ребятами, может быть, и немного глуп, потому что убивает он пешек, но уж поверьте мне, я бы ему зла не хотел.

— И все-таки он убийца, — возразила я.

— Может быть, не только «трудовикам» свойственно брать на себя функции судии? — улыбнулся он.

— Я хотела бы еще узнать имя подружки вашего сына, — попросила я.

— Ах да… Ее зовут Таня. Таня Глухарева. Она живет недалеко отсюда, но сейчас, должно быть, она на лекциях. Впрочем, попытайтесь. Вполне возможно, что ей известно больше, чем мне.

— А Шахинов? — вспомнила я. — Какое отношение к этой компании имел он? Он-то ведь не был бритоголовым?

— Знаете, Саша, Шахинов — фигура немного странная и непонятная. В нем сквозит некоторая покорность,

рабская согнутость, но… Я бы не удивился, если бы узнал, что Шахинов одно время был для них своеобразным «фюрером».

— Почему? — искренне удивилась я.

— Потому что когда я наблюдал за ними, то обнаружил, что его боятся. Очень боятся. Может быть, все дело в наркотиках, которыми он торговал? Вы, кстати, знаете, что большинство наших «пионеров-героев», борясь истово с наркоманами, сами торговали наркотиками? И, как я могу предположить, баловались ими?

— Да, — вздохнула я. — Более того, у меня есть доказательства этого.

— Лучше уничтожьте, — попросил он. — Чтобы не стать их следующей жертвой.

* * *

Я вышла на улицу, посмотрела на часы. Мы довольно долго проговорили с Затонским. Почти два часа.

Мне показалось, что время пролетело куда быстрее.

Дом, где жила Таня Глухарева, был по пути к остановке.

Я зашла в подъезд.

И почему после рассказа Затонского мне хочется обернуться через плечо с некоторой опаской, чтобы убедиться, что тебя не преследуют новоиспеченные «монстры»?

Мне было не страшно, нет! Просто неприятно — в моей душе, как в песенке Никольского, появился «осадок зла», и пока я ничего не могла с этим поделать.

Поднявшись на один лестничный марш, я остановилась перед дверью, которую украшал гордый «пасифик», и улыбнулась.

Похоже, эта девочка не боялась «трудовиков». Может быть, она вообще никого не боялась.

— А вы кого ищете? — послышался голос за моей спиной.

— Таню Глухареву, — обернувшись на него, сказала я полненькой обладательнице этого звучного голоса. Не знаю, зачем я начала ей отчитываться. Просто есть что-то в этих дамах, заставляющее сразу почувствовать себя провинившейся школьницей.

Кажется, Таня Глухарева была для этой женщины чем-то вроде бельма на глазу, потому что ее и без того маленькие глазки сузились, губы превратились в тонкую линию, и она, окончательно став похожей на гадюку, злобно прошипела:

— Нету вашей Таньки тут. Слава богу, уехала куда-то. Звони не звони, а нету. И ты давай отсюда, хватит вас, наркоманов, жалеть. Есть на вас управа. Всю страну разрушили, вон что творится…

После такого содержательного монолога дама прошествовала далее, а я все-таки попыталась достучаться до Глухаревых.

Бесполезно. Никого там не было. Оставалась возможность найти Таню в университете, но уже после того, как познакомлюсь с супругой Юрия Шахинова.

Когда я вышла во двор, ко мне снова вернулось ощущение злобного взгляда в спину. Оно было настолько сильным, что я поежилась и обернулась.

На этот раз я действительно столкнулась с этим взглядом. Правда, занавеска в окне сразу закрылась, но я почти не сомневалась в том, что у той, кто смотрел мне в спину таким взглядом, толстая белая коса, закрученная на затылке, маленькие круглые глаза, способные сузиться до щелок в приступе злости, и круглые формы.