Ошибка резидента (кн.2)
Шрифт:
Михаил спросил у чиновника, где можно найти эксперта, подписавшего это свидетельство, и чиновник сказал, что он работает патологоанатомом в городской больнице. Через полчаса, выпив по дороге чашку кофе в маленьком прохладном кафетерии, Михаил пришел в больницу, но там ему сказали, что интересующий его доктор Астье сидит дома, так как работы для него нет — уже неделю в городе никто не умирал, да к тому же у мсье Астье разыгралась аллергия из-за буйного цветения табака. «Видите, сколько у нас цветов», — прибавила дежурная сестра приемного покоя, протянув руку к окну.
По
Начинать издалека не имело смысла, ибо кому же более чужды всякие покровы, чем патологоанатому, чья специальность — хладнокровно вскрывать человеческое тело и беспристрастно подтверждать или опровергать прижизненный диагноз, поставленный лечившим пациента врачом. Михаил сказал, что он сын покойного Тульева, и начал задавать вопросы.
Да, ответил доктор Астье осторожно, он помнит то вскрытие. Сердце? Око было у мсье Тульева как у сорокалетнего. Мозг? Со стороны сосудистой системы и кровоснабжения все обстояло благополучно. Мог ли мсье Тульев упасть оттого, что вдруг закружилась голова? Гм, гм, это уже из области предположений, в которой весьма уверенно чувствуют себя только лечащие врачи, например, терапевты или психиатры, но для патологической анатомии в этой сфере подвизаться категорически запрещено…
Они сидели в кабинете доктора — хозяин за столом, Михаил в кресле, — и после этого иронического ответа у обоих одновременно возникла потребность встать и либо закончить разговор, либо сделать его еще более откровенным.
— Скажите, доктор, — поднявшись, спросил Михаил, — мог человек получить такую рану, просто упав виском на ступеньку?
— Ваш отец был высокого роста, — уклончиво ответил доктор. — Он выше вас…
Михаил рискнул: вынул из кармана портмоне и положил его на стол.
— Вы можете рассчитывать на мое молчание, — сказал он, глядя прямо в слезящиеся глаза доктора. — И на мой кошелек тоже.
Астье усмехнулся.
— Немедленно уберите это. Или, прошу прощения, уходите сейчас же.
Михаил поспешно спрятал портмоне.
— Извините, дурная привычка.
— Что вас привело ко мне? — отрывисто произнес доктор. — Конкретно!
— Умоляю, скажите: он действительно упал?
— Я не могу этого знать.
— Но характер раны…
— Люди падают, поскользнувшись на банановой кожуре, и расшибаются насмерть…
— Я внимательно прочел свидетельство о смерти, — сказал Михаил, опуская взгляд. — Рана описана очень подробно…
— Вы врач?
— Нет. Но мне сдается, что отец мог упасть и не сам. Он не поскользнулся на банановой кожуре…
Доктор отвернулся к окну и спросил тихо:
— Мой адрес вам дали в больнице?
Михаил почувствовал, что лед сломан.
— Да. Но я повторяю: вы можете быть уверены в моем молчании.
— Ну, все равно… В общем, вашего отца, возможно, кто-то ударил в висок тяжелым предметом. Если удар был нанесен не сзади, то бил левша. Однако насчет конфигурации раны в черепе
— Спасибо, доктор!
— Не стоит благодарности. Будьте здоровы, и вы меня не видели.
…Михаил так и не понял, какими мотивами руководствовался доктор Астье, сделав ему это осторожное, но немаловажное признание. Может, просто заговорила совесть? Как бы там ни было, спасибо патологоанатому…
Михаил решил поспрашивать обывателей, и в первую очередь тех, кто жил неподалеку от дома отца. Ничего существенного выудить не удавалось, пока он не поговорил с агентом компании по продаже недвижимости, который жил почти напротив, чуть наискосок. Агент этот вспомнил, что незадолго до смерти старика видел возле его дома какого-то человека лет тридцати — тридцати пяти, одетого в рабочий комбинезон, с чемоданчиком в руке. Мсье Тульев был тогда в отъезде, агент это знал и потому позволил себе войти в усадьбу и поинтересоваться, что нужно пришельцу. Тот ответил, что промышляет ремонтом частного жилья и ищет подходящую клиентуру вот таким простейшим образом — обходит виллы и смотрит, нет ли кандидатов на капитальный или профилактический ремонт. Агент по продаже недвижимости вполне удовлетворился этим объяснением, но посоветовал не искать работу в городе: уж он-то знал, что дома богатых владельцев в ремонте пока не нуждаются, а у владельцев бедных нет на ремонт лишних денег. С тем они и разошлись.
У Михаила после этой встречи возникло предположение, что так называемый ремонтник приходил неспроста: он мог сделать слепок с закраины мраморной ступеньки. Если так, то тут работали наверняка профессионалы высокой марки. Центр своими руками не стал бы убирать отца — это не в их стиле. Им проще нанять убийцу в одном из тайных синдикатов, занимающихся по заказу ликвидацией людей.
Вернувшись в Париж, Михаил вновь обратился за помощью к Дону, рассказав ему обо всем, что удалось узнать. Тот обещал помочь, и Михаилу ничего не оставалось делать, как поселиться в тихом маленьком отеле и заняться чтением книжных новинок.
К концу второй недели нетерпеливого ожидания Дон позвонил ему по телефону и сообщил, что есть новости, но в баре встречаться нежелательно. Михаил пригласил его к себе в отель.
— Я так и думал, — сказал Дон с порога не то чтобы мрачно, но довольно угрюмо.
— Что именно? — Михаил показал рукой на кресло у столика. Дон сел. — Что ты узнал?
— Ты слыхал о Франсисе Боненане?
Михаил сдвинул брови, припоминая.
— Это что-то связанное с Чомбе?
— Да. Он украл Чомбе и привез его в Алжир.
— И он убил моего отца?
Дон поднял руки и воскликнул:
— Нет! Нет!
— Так при чем здесь Боненан?
— Я встречался с одним типом из его компании, и этот тип рассказал любопытные вещи.
— Например? — Михаила начинала слегка раздражать эта манера ходить вокруг да около.
— Он водил дружбу с человеком по имени Карл Брокман, тоже из их банды, а этот Брокман проболтался ему, что сумел за год заработать семьдесят тысяч долларов чистыми. Помимо работы на Боненана.