Ошибка Творца
Шрифт:
– Посмотрите, пожалуйста: а вот эти два человека?
Надя, будто с трудом, повернула голову. С журнального столика, стоящего между ними, на нее смотрели Алиса и ниже – двое мужчин: Джорадзе и Антонов. Брюнет и блондин. Маша моргнула – ей показалось, она увидела что-то общее во всех лицах? Но нет: один яркий мужественный брюнет. Второй – изысканный блондин с высокими скулами, которого легко можно было бы загримировать под девушку. Маша перевела глаза на Надю и нахмурилась: Надя застыла, жадно вглядываясь в лица.
– Вы их знаете, Надя? – тихо спросила Маша, и та будто проснулась, посмотрела на нее отсутствующим взглядом и вновь повернулась
– Нет, – ответила она.
«Вы лжете, – хотела сказать ей Маша. – Вам знаком каждый из этой тройки. Неизвестно, как ваши пути могли пересечься, неизвестно, как вы сами оказались в том списке в сейфе. Но ясно одно: я ошиблась, вы не скорбите, пусть и с опозданием, по своему отцу. Борис Шварц тут, похоже, вообще ни при чем. Вы боитесь, смертельно боитесь кого-то. Интересно, кого?»
Телефон завибрировал у Маши в кармане плаща, она нащупала его, другой рукой собирая со стола фотографии в папку.
– Маша? – услышала она голос Андрея. – Есть новости. Можешь говорить?
– Подожди, – сказала в трубку Маша и кивнула Наде: – Спасибо, что уделили мне время. До свидания.
Надя даже не повернулась в ее сторону. Маша быстрым шагом пересекла веранду, толкнула дверь, ведущую на крыльцо.
– Что? – спросила она, почти бегом направляясь к машине, припаркованной во дворе.
– Пришли результаты от баллистов. – Андрей сделал паузу, и Маша услышала, как тот усмехнулся: – Пуля, извлеченная из сердца Алисы Канунниковой, и та, что застряла в голове у Елисея Антонова, выпущены из одного оружия.
– Не может быть… – Маша повернула ключ зажигания и медленно, задним ходом стала выбираться со двора.
– Это отчего ж не может?! – хмыкнул Андрей. – Разве не об этом ты с таким апломбом заявила нашему Анютину?
Перед тем как развернуться на поселковую дорогу, Маша бросила последний взгляд на дачу. В окне, темном на фоне жаркого летнего дня, виднелся неподвижный силуэт Нади Шварц.
– Андрей, – сказала она, глядя, как медленно закрываются за ней ворота, – значит, это правда – она действительно в списке. И теперь смертельно боится, что ее убьют.
Отрывок из зеленой тетради
Очередной парадокс – я же предупреждал, их будет много. Ведь парадоксы – это дьявольская игра, а евгеника, уж если на то пошло, должна быть его любимой игрушкой. Итак, парадокс – Америка, опередившая в предвоенные годы все государства Европы в продвинутости своей евгенистической политики, но осудившая преступления нацистских врачей – я, кстати, все вглядывался в их фотографии с Нюрнбергского процесса – такие хорошие, нор-маль-ны-е лица, – продолжала увлекаться «золотым сном человечества». «Закон об уродах» отменили в Чикаго только в 1972 году. А действовать он начал в 1867-м. То есть был принят всего двумя годами позже окончания Гражданской войны в США и действовал до года, когда «Маринер» прислал землянам первые фотографии с поверхности Марса. Согласно этому закону «искалеченным, изуродованным, больным и другим людям, чей внешний вид вызывает отвращение, запрещено появляться в публичных местах под угрозой штрафа от 1 до 50 долларов за каждый подобный проступок». Но не появляться было недостаточно. Уроды не должны были плодиться. В этом, как всегда, виноваты были женщины. Более прицельно – женщины из бедных слоев населения и цветные. В том же 1972-м стало известно о принудительной или тайной стерилизации по крайней мере двух тысяч черных женщин. Индейские
Андрей
На Петровку Маша приехала уже в отличном расположении духа.
– Как думаешь, он извинится? – спросила она, садясь напротив.
– Анютин-то? – хмыкнул Андрей. – Не знаешь ты нашего полковника. Но некоторое время будет чувствовать себя виноватым.
– Думаю, нам следует это использовать, – нахмурилась Маша. – Смотри: с перерывом от двух недель до месяца погибают несколько человек. Все они крутятся в области, которую приблизительно можно обозначить шоу-бизнесом в крайне общем его понимании, охватывающем и телевидение, и кино, и модные показы. Мы еще не знаем, были ли эти люди знакомы меж собой, но я почти уверена, Надя Шварц знает их всех, а ее отец, как ты помнишь, хранил список с инициалами трех из погибших. Значит, у нас есть два возможных пути.
– Первый: выяснить связь между тремя жертвами и Надей.
Маша кивнула:
– Второй – копать сугубо в направлении Бориса Шварца, единственного человека, объединявшего всех известных жертв. И еще, – Маша помолчала, – надо попытаться найти этого частного детектива, Андрей.
Андрей скривился: легко сказать – найти! Сколько их в многомиллионном городе: работающих под прикрытием контор мелких и покрупнее, официальных и «серых», а сколько тех, кто трудится вообще «вчерную», никому не давая отчета и уж точно не платя налогов? Маша умоляюще на него посмотрела, и он сдался, кивнул:
– Хорошо, попробую. А как ты планируешь приступить к истории со Шварцем? – Андрей улыбнулся: – Рассчитываешь выбить себе командировку в Америку? Предупреждаю – не такое уж у Анютина бешеное чувство вины, чтобы раскошелиться…
Маша покачала головой:
– Не хочу в Америку. Пока, по крайней мере. Не было у нас никаких зацепок ни по одной из жертв, связанной со Штатами. Поищем сначала здесь – прошерстим всех знакомых, знакомых знакомых. – Она задумалась. – Хотя один звонок за океан я все же сделаю.
И на вопросительный взгляд Андрея добавила:
– Я поговорила с одной дочерью. Но ведь есть еще старшая, Анна.
Андрей кивнул: это была хорошая идея. Тем более что у него и телефончик имелся. Он залез в рабочую записную книжку и переписал его на листочек для Маши, вспомнив бледное невыразительное лицо с красными веками, искривленные в гримасе отвращения тонкие губы в тот момент, когда она говорила о своей сестре. Интересная семейка, ничего не скажешь! И порадовался, что говорить с Анной придется не ему, а Маше.
Маша
Маша взглянула на экран мобильника. Времени – шесть вечера. Минус разница с Бостоном – десять утра. Не самый лучший час для официального звонка, но, по крайней мере, вполне приличный. Она набрала номер и слушала, задумавшись, с полминуты длинные гудки, а очнувшись, уже хотела отсоединиться. Но тут в трубке раздался щелчок и глухой голос произнес:
– Хеллоу.
– Доброе утро. – Маша почувствовала себя виноватой: может, она неправильно высчитала время и побеспокоила человека посреди ночи? – Простите, вас беспокоят из Главного управления МВД по Москве, Мария Каравай. Я вас, наверное, разбудила?