Ошибки и допущения
Шрифт:
Голоса говорили тихо и быстро, но некоторые слова из беседы всё же удалось выцепить. По разговору стало очевидно, что предмет обсуждения стоит в данную секунду за дверью и пытается не издавать ни единого звука. Марии стоять в тихую и слушать нелицеприятные вещи про свою персону было невыносимо, но и не слушать невозможно. Ничего особенного не обсуждалось, судя по голосу двух женщин, но их тон выдавал отвращение к молодому педагогу. Один из голосов, высокий и пронзительный, уверял, что Мария пришла в школу чинить свои порядки, видно на предыдущем месте работы уволили по
– Вечно Людмила Сергеевна всех убогих собирает, вот ты слышала, что эта Мария Ивановна ей заявила. Она утверждала, что образование на самом деле необходимо, чтобы научить думать.
– Ты сама об это слышала? – уточнил тихий и грубый голос.
– Нет, сама не слышала. Это мне Людмила Сергеевна и рассказала, а знаешь для чего? Чтобы показать мне, чему мне надо учиться у молодого поколения. Мне и учиться, мне педагогу с сорокалетним стажем прислушиваться к наглой дряни. Ещё чего. Я лучше знаю, что нужно школьникам – хорошая порка. Вот раньше можно было и вдарить, и ничего в порядке вещей было, а сейчас, тьфу, у всех телефоны, что не так сразу на камеру снимают. Паршивое поколение, их думать учить, как обезьяну логарифмам, – закончил визжать голос.
– Это правда, сколько раз я сдерживалась, чтобы не накричать. Знаю, что сразу снимать будут. Отобрать бы у них все телефоны и выкинуть, думаю в них корень зла. Они и думать-то разучились из-за интернета, научились только кнопки нажимать, да и всё. А эта Мария Ивановна и мне не нравится, чую с ней что-то не так. Иду вчера по коридору, вижу она идёт, ну думаю можно познакомиться поближе, узнать, что за фрукт. А она раз и шнырь за угол. Брела как приведение, а потом раз и слилась со стенкой, вся скрючилась и довольна. И этот взгляд, косой нахмуренный, как у покойницы в воду опущенный. Страшное зрелище…
Женщина за дверью и не планировала прекращать, тихий голос становился с каждым словом грубее и жёстче. Мария Ивановна долго держалась, чтобы послушать, как можно больше, но не стерпев ворвалась в учительскую. По сконфузившемся лицам учительницы физики и химии, они прекрасно поняли, что девушка слышала большую часть их беседы. Зло глянув в сторону Марии, пока она, делая вид, что ничего не случилось ставила на место журнал, две дамочки уселись на стулья и как ни в чём не бывало принялись вновь за любимое дело – сплетни.
Глубокое впечатление произвели слова, а потому Мария горестно почапала в кабинет. Она и не ожидала, что коллектив примет её сразу или будет хорошо относиться. Таких надежд не было с самого начала, но то с каким пренебрежением говорили о ней эти женщины не могло не раздосадовать. Столько сил положено, чтобы устроиться на работу, а они, не зная всего, имели право придумывать нелепые слухи, и ко всему прочему неблагочестиво отзываться о внешности. Мария никогда не считала себя красавицей, но этот факт никому не давал право говорить о ней гнусным образом. Понятно, что нельзя обращать внимание на двух тёток в годах, которые на самом деле завидуют молодости и взглядам Марии на жизнь, но учительнице меньше
Едва сдерживая слёзы, девушка, волоча ноги, почти поднялась к себе на этаж, когда оклик заставил обернуться. Неловкое движение чуть не подкосило ноги, покачнувшись, но удержавшись в вертикальном положение Мария увидела бегущую по лестнице Катю.
– Привет, я тут булочек в столовой купила будешь? Представляешь схватила последние. Эти маленькие прожорливые рты ничего не оставили после обеда, – жизнерадостно отчеканила Екатерина Петровна.
– Спасибо, я уже поела, – мрачно сказала Мария и, не взирая на помеху, продолжила свой путь наверх.
– Эй, ты какая-то встревоженная. Я с тобой, – сравнявшись пропела учительница биологии, – У меня всё равно сейчас нет урока, можно и пообщаться.
Слишком навязчиво Катя настаивала на своей компании, разговаривать сейчас Марии совсем не хотелось, но и весомой причины отказать тоже не нашлось.
– Так в чём причина? – приблизившись к кабинету английского поинтересовалась Екатерина, пока Мария справлялась с замком.
– Причина чего? – переспросила Мария.
– Твоего настроения, конечно. И не говори, что всё в порядке. Ты едва сдерживаешься. Ученики довели?
Справившись с замком кабинета две девушки зашли внутрь. В четырёх стенах стояла невообразимая духота, и, чтобы добиться прохлады, учительница биологии, не спрашивая разрешения подошла к окну и приоткрыла его, впуская сухой воздух. Он не охлаждал, но так по крайней мере можно сказать, что всё возможное сделано.
– Ты, что стол к окну переставила? – вдруг задала дополнительный вопрос Екатерина.
Мария прильнула к доске и быстро начала стирать каракули с именем. Сегодня должна прийти подгруппа, которую учительнице не довелось ещё увидеть и надпись бы пригодилось, но за неимением другой альтернативы, как занять руки, она, забыв об этом, занялась делом.
– Да, так больше света. Не люблю щуриться, – коротко пробурчала Мария Ивановна.
Несколько тягостных минут прошло в унылом молчание. Доска сияла от чистоты насколько позволяла её неровная исцарапанная поверхность, а как отмотаться от нежданной гости, так и не появилось в голове учительницы. Видно, придётся делать вид, что компания доставляет радость, несмотря на то, что это не так.
– Скажи, а что ты думаешь об Нине Николаевне и Ольге Васильевне? – решив прервать молчание заговорила Мария.
– А что? Они тебе насолили? – прищурив взгляд промолвила биологичка.
– Да, не то чтобы… – замялась учительница.
Затевать разговор о женщинах, чью беседу Мария застигла в учительской не стоило. Нельзя поддаваться на провокации и позволять двум невоспитанным дамочка забывать ради чего затевались бесконечные собеседования, бегания от школы к школе в течение четырёх месяцев – главная цель обрести место в жизни и делать то, что получается лучше всего. Слушать сплетни и интересоваться жизнью посторонних не входило в задачи, а главное в моральные принципы девушки, но неподдельная ненависть заставила забыть обо всём.