Оскал дракона
Шрифт:
Я представил, каково это — ложка за ложкой, снова и снова. И тут появилась отличная возможность избавиться от ее болтовни — я увидел Финна и Ботольва, они стояли чуть в стороне, удерживая хромого жеребца, которого мы подобрали ночью. Маленький Токи тоже был с ними, поглаживая голову лошади, мальчишка как никто другой умел обходиться с лошадьми. Я удивился, заметив там же Абьорна и пятерых его товарищей, это были воины ярла Бранда, все в кольчугах, при оружии. Абьорн держал в руке шлем, он был серьезен и мрачен.
— Мы пойдем с тобой, — произнес он,
Мне не понравилось, что все они собрались тут, а не шли впереди вместе с вереницей с трудом продвигающихся по горной дороге людей. То что мы сейчас собрались сделать, не займет много времени.
Небольшой обряд. Мы поднялись на склон повыше, к плоскому камню, нависающему над тропой, вокруг горы — в царство эльфов, некоторые называют их локке. Воины тяжело дышали после подъема, в это время что-то блеснуло вдали, не то блик солнца на воде не то и впрямь локке — Играющие Человечки, эльфы, хотя их никто толком не видел, да и вряд ли кто-то этого хотел.
Храня свое самое заветное желание в сердце, я поднял голову к небу, прочь от обманчивого блеска мерцающих локке. У меня было дело лишь к Одину.
Я поднял меч — хороший клинок, раньше он принадлежал нашему погибшему побратиму Квасиру, меч будет щедрой жертвой Одину, и мне было жаль с ним расставаться; мы подобрали его возле хижины минувшей ночью, им завладел кто-то из убитых нами врагов. Я слышал тяжелое дыхание воинов вокруг, все знали, что эльфов не интересует железо, они не тронут меч, и я погрузил клинок в мягкий черный дерн перед камнем. Токи подвел ко мне хромого жеребца.
Он уткнулся в мою ладонь надеясь найти там угощение, но не нашел ничего. Но разочарование длилось лишь краткий миг — я полоснул острым саксом по пульсирующей артерии на шее жеребца, он пронзительно заржал и рванулся, железистый запах крови испугал его еще сильнее. Он лягался и вставал на дыбы, мы с Токи повисли на нем, и лошадь все-таки легла, кровь брызгала из перерезанного горла, заливая камень и лезвие меча.
Воины взревели, призывая Одина. Финн, достал сакс и начал расчленять тушу — ведь Один хотел лишь кровь и добрый меч, ему достаточно всего немного мяса, а эльфы вообще ни в чем не нуждаются, они даже не носят одежду. Затем Финн, подождав, пока я не выскажу свою просьбу Одину, принялся сдирать с жеребца шкуру.
Все просто — жизнь за жизнь. Я хотел, чтобы остальные выжили, а взамен он может забрать мою жизнь, если потребуется. Воины мрачно закивали; я же ощутил свинцовую тяжесть, ведь Один всегда требует жизнь за жизнь, Одноглазый никогда не насытится вдоволь кровью и сталью.
— Вот почему ты не позволил нам съесть эту клячу. Мыслишь глубоко, Орм. Я не должен это забывать, — сказал Ботольв.
— Дурное дело, вот так вот накликать погибель на свою голову, — прорычал Финн.
— Рандр Стерки не остановится, пока не погибнет сам или не убьет нас, — ответил я.
Только Финн из всех собравшихся здесь знал причину, он лишь пожал плечами, не найдя слов в ответ.
Абьорн шагнул вперед,
— Ярл Орм, — начал он. — Мы хотим принять клятву Обетного Братства.
Услышав это, я оцепенел; Финн заревел и тут же нашел те нужные слова, которые застряли у меня глотке.
— Вы присягнули однажды ярлу Бранду, — напомнил он.
Абьорн обернулся и неуверенно посмотрел на стоящих за спиной товарищей.
— Он отдал нас ярлу Орму, продолжал он упрямо. — Ведь ярл Бранд почти что брат ярлу Орму.
— Он оставил вас здесь на время, а не отдал, — ответил я мягко, словно заклинатель лошадей, не желая его обидеть.
— Все равно, — настаивал Абьорн, выпятив подбородок. — Мы все хотели спросить твоего согласия — Ровальд, Рорик Стари, Кьялбьорн Рог, Миркьяртан, Уддольф и я.
Он называл имена, воины решительно шагали вперед, словно из-под их ног вдруг покатились камни.
— Это глупо, — сказал Финн, прервав свежевание лошади. — Бранд будет в ярости, узнав об этом, а еще разозлится на ярла Орма за то, что он принял вашу клятву. А если они поссорятся, что тогда? За кого тогда ты будешь сражаться?
— Мы перейдем эту реку, когда достигнем ее, — упрямо ответил Абьорн. Финн взмахнул руками, сгусток жира соскользнул с лезвия сакса и упал на землю.
Я понимал, почему они хотят принести клятву Одину. Они нуждались в этом. Они знали, что Один благоволит Обетному Братству, он простирает свою длань над побратимами и теми, кто следует за нами, и если они примут клятву, Одноглазый защитит и их.
Я кивнул, и они, спотыкаясь, словно хромые жеребята, начали повторять за мной слова клятвы. Пахло свежей кровью, в их глазах я увидел неистовый блеск.
«Мы клянемся быть братьями друг другу на кости, крови и железе. Гунгниром, копьем Одина, мы клянемся — да падет на нас его проклятие во всех Девяти мирах и за их пределами, если нарушим эту клятву».
Закончив с этим, мы собрали мясо, оставив птицам голову лошади на камне, и спустились на тропу и поспешили догнать остальных.
Абьорн и новые побратимы выглядели довольными, оживленно разговаривая друг с другом, с Ботольвом и даже с Токи, на которого они раньше не обращали внимания, он ведь был просто тощим мальчишкой-трэллем. Они радовались, а я опечалился, потому что знал, как привлекает Одноглазого запах крови и железа и что он не спешит выполнять счастливые чаяния людей.
Часом позже нас настиг берсерк.
Я ничего не видел и не слышал, уперев плечо в задний борт последней повозки, все мое внимание привлекло левое заднее колесо, застрявшее в яме, у нас не было времени выгружать поклажу из повозки, чтобы облегчить ее, и загружать все обратно. Колонна продолжала двигаться дальше, исчезая из виду за поворотом впереди.
Итак, мы с Ботольвом изо всех сил толкали сзади, Финн и Курица уперлись в передние колеса, а маленький Токи кнутом пытался заставить изнуренных лошадей вытащить повозку. Где-то впереди за поворотом остальные медленно продвигались вперед.