Оскал Фортуны-2. Под несчастливой звездой.
Шрифт:
Сломленный, раздавленный потерями, смертями и предательством, старик заплакал и выдавил:
— Да!
Из-за двери донесся удовлетворенный вздох.
— Мы не успели отомстить Мосайху. Он умер своей смертью, хотя тех, кто захочет разграбить его гробницу, ждет большой сюрприз. Помощники тоже ушли вслед за ним. Пока живы только ты и Птахотеп. Но это ненадолго.
— Ты пришел меня убить? — Тусету с огромным трудом удалось взять себя в руки. Голос его больше не дрожал, хотя из глаз все еще
— Зачем? — удивился неизвестный. — Завтра тебя сожрет крокодил, безжалостное воплощение фантазий невежественных обманщиков, называющих себя "жрецами". Или ты предпочтешь укус кобры?
Бывший жрец замер, подтверждались его самые страшные предположения и догадки, от которых он так старательно прятался после встречи с Минхотепом.
— Ты геданин?
— Гедан нет, — так же монотонно ответили из-за двери. — Их время прошло, не начавшись. Мы лишь идем по их следам.
— Тогда, кто вы? — Тусет почувствовал, что вновь начинает дрожать.
У нас сотни лиц и десятки имен,
Мы те, кто идет вам на смену.
Ваш мир умирает, мы черви на нем,
Незримо творим перемены.
Продекламировал неизвестный.
— Черви! — вскричал старик, приподнимаясь на табурете. — Но после них остаются лишь голые кости. Они несут смерть!
— Только для вас, — возразил голос. — На ваших костях мы построим свой мир без никчемных богов, глупых ритуалов, никому не нужных храмов и гробниц.
— Что же вы дадите людям вместо этого? — спросил Тусет.
— Жизнь! — интонации неизвестного стали мрачно торжественны. — Все радости, что она может дать человеку! Пользуйся ей, пока твои ноги ходят, глаза видят, а руки чувствуют, не жди смерти в надежде на Поля Блаженных! Наслаждайся, вбирай в себя все её дары: удовольствия, силу, знания, власть! Мы строим царство чистого разума, жрец!
Старик тихо засмеялся.
— Кто же будет работать в вашем царстве? Сажать и убирать пшеницу, стоить каналы, выращивать гусей, пасти коров и газелей?
— Те, кто больше ни на что не способен! — голос за дверью источал презрение. — Бездарные, тупые говорящие орудия, недостойные человеческой жизни!
— Рабы! — вскричал пораженный Тусет. — Но…
— Я пришел не спорить с тобой, — резко оборвал его неизвестный. — А объявить приговор. Прощай, глупая игрушка собственного невежества.
За дверью послышались тихие шаги.
Бывший второй пророк вновь остался один. Голова кружилась, в груди как будто зашили тяжелый холодный камень. Хотелось лечь.
Пользуясь тем, что свет еще проникал через дымоход, старик огляделся и пошаркал к скамье. Он
Уж если она получила богатство, то должна им пользоваться, считала Анукрис. Молодой женщине пока не удалось уговорить мужа купить новую красивую лодку. Поэтому приходилось получать другие, менее затратные удовольствия, связанные с её нынешним положением. Например, подольше поспать утром.
Завернувшись в тонкую простыню так, что наружу торчали только ноги, нос и попа, Анукрис делала вид, что спит, несмотря на то, что служанка уже дважды заходила в комнату, нарочно громко хлопая дверью.
"Еще раз придет, не переломится" — улыбаясь, думала молодая госпожа, сквозь легкую дрему.
Только когда Самхия вошла третий раз, она резко села, отбросив в сторону простыню, потянулась, выгнув сильное молодое тело и, улыбнувшись, громко скомандовала:
— Мыться!
Мать Анукрис прислуживала жене писаря Карулама, и она примерно знала, как должна себя вести хозяйка богатого дома.
После ванны принесли завтрак, а служанка занялась ногтями на маленьких ножках госпожи. Их следовало аккуратно подстричь и выкрасить ярко-красной краской.
Потом пришел черед макияжа! Анукрис разглядывала свое отражение в ярко начищенном листе меди, а вокруг хлопотала озабоченная Самхия, стараясь сделать её неотразимой. Рядом стояла Мерисид, уже накрашенная, в парике, белом платье, с красным бустом и в полголоса докладывала о наличии припасов, сегодняшнем меню и планируемых работах для слуг.
Госпожа слушала вполуха, раздумывая, как бы ей увидеться с Алексом. Она хорошо знала, где расположен храм Баст. Когда-то в нем служила её тетя. Нужно только придумать предлог, чтобы туда отправиться.
Размышления прервал какой-то шум за дверью. Она отодвинула руку Самхии и обернулась. Через приоткрытую дверь слуга делал отчаянные знаки замолчавшей Мерисид.
— Чего у него там? — проворчала госпожа. — Сходи, узнай.
— Да, госпожа, — поклонилась женщина, выскользнув в коридор.
Служанка вернулась к раскрашиванию правого верхнего века Анукрис. За дверью послышался приглушенный вскрик. Молодая женщина вздрогнула и грубо поторопила служанку, чувствуя что-то нехорошее.
Вошла бледная, как полотно, Мерисид, с безумными от ужаса глазами.
— Хватит! — Анукрис отмахнулась от Самхии. — Иди отсюда! Иди! Ну!
— Еще чуть-чуть, госпожа, — пробормотала служанка, водя мягкой кисточкой по губам.
— Пошла, я сказала!
— Да, госпожа, — Самхия испуганно посмотрела на нее и, закрыв шкатулку с косметикой, поспешно покинула комнату.