Оскал Фортуны-2. Под несчастливой звездой.

Анфимова Анастасия Владимировна

— С мужчинами это бывает, — грустно вздохнула Мерисид и попыталась утешить молодую госпожу. — Очень скоро все забудется. Пойдем ужинать, не зли его еще больше. Это не приведет ни к чему хорошему. Понимаешь?

Она отстранилась и пристально посмотрела в заплаканные глаза Анукрис.

Та кивнула.

— Вот и хорошо! — улыбнулась бывшая танцовщица. Поправила парик на голове хозяйки, и, отступив в сторону, чуть поклонилась.

Небраа сидел за столом, монументально выпятив брюхо с лежащим поверх ожерельем, и подчеркнуто не обращал внимания на супругу.

За ужином он слопал почти всего гуся, даже не поделившись с женой, и громко рыгая, беспрестанно ворчал, что птица сырая, и её совершенно невозможно есть.

— Не ешь, — дернула плечиком Анукрис.

Но супруг проигнорировал и эти слова. Прополоскав руки в тазике с теплой водой, он принял из рук Мерисид полотенце, громко заявив:

— Сегодня ты спишь со мной.

— Господин… — растерянно пробормотала старшая служанка, бросив испуганный взгляд на хозяйку. Но та, как ни в чем не бывало, продолжала жевать булочку с изюмом.

Писец Каралум, в доме которого служила мать Анукрис, тоже любил время от времени спать со служанками, поэтому поведение Небраа её нисколько не удивило.

Тем не менее, глядя на самодовольно вышагивавшего супруга, по-хозяйски облапившего ягодицы Мерисид, молодая госпожа крепко сжала зубы.

Спокойно встав из-за стола, она еще смогла ровным голосом отдать распоряжения Самхии и пройти к себе в комнату.

Только там Анукрис не выдержала и звонко рассмеялась.

"Правильно говорила Шило, что все мужчины дураки, — она вытерла выступившие на глазах слезы. — Этот каплун вообразил, что близость с ним доставляет мне удовольствие".

Усевшись перед зеркалом, молодая женщина долго рассматривала свое лицо в последних лучах солнца. На левой скуле красовался большой синяк, губы опухли, а язык то и дело задевал рану на внутренней стороне щеки.

Анукрис били и раньше. Случалось, что она еле могла двигаться после этого. Но она не могла себе представить, что на неё поднимет руку муж в доме, купленном на её приданое. Стало очень грустно. Не дожидаясь служанки, сама сняла парик, аккуратно расправив его на специальной подставке, разделась и легла, завернувшись в простыню.

"Не надо было выходит замуж за Небраа, — вдруг подумала молодая женщина. — Он злой, жадный и трусливый. Но я же не знала!"

Анукрис заплакала, и этот дом стал ей ненавистен в первый раз.

Ей приснился Тусет. Они шли по пустынным улицам Нидоса, и девушка рассказывала старому жрецу обо всем, что знала. Кто из известных людей здесь живет, какие памятные события происходили в этих местах. Старик слушал её внимательно, часто переспрашивал и смеялся, если в рассказе было что-то смешное.

Ануркис проснулась вся в слезах. Из-за толстой стены доносился храп супруга. Он спокойно спит, когда его брата могут в любой день отдать на съедение крокодилу? Почему боги так несправедливы? Ленивый, глупый и злой Небраа наслаждается жизнью в новом доме, а добрый, умный и смелый Тусет, не побоявшийся отправиться на край света во имя славы своего бога, сидит в самой глубокой темнице?

Она плотнее закуталась в простыню.

Дом

писца Каралума, где прошло её детство, располагался неподалеку от городской тюрьмы. Анукрис хорошо помнила это длинное приземистое здание с толстенными стенами из высушенного на солнце кирпича. Обычно заключенные там не задерживались. Судьи Келлуана работали быстро. Изобличенный преступник дожидался скорого суда, выслушивал приговор и покидал тюрьму. Как правило, наказанием служило битье кнутом или палками. За тяжелые преступления виновных отправляли на каменоломни. К смерти приговаривали очень редко.

Борьба грозного Мосайха с ересью гедан явилась исключительным случаем не только в истории Абидоса, но и его тюрьмы. Никогда, ни до, ни после в ней не содержалось одновременно столько узников, и ни разу больше не использовался для пыток огонь.

Совсем маленькой девочкой Анукрис часто приходила к тюрьме. Среди окрестных детей считалось доблестью прийти к её толстым темно-желтым стенам, послушать разговоры узников, доносившихся их маленьких окон, или подразнить хромого Небубиса.

У торцовой стены здания была полузасыпанная нора. Старшие дети пугали младших рассказами о том, что если наклониться над ней и прислушаться, то можно услышать крики истязаемых узников. Ибо это не что иное, как дымоход над очагом, в котором палачи Мосайха калили бронзовые прутья, клещи и другие инструменты своего страшного ремесла.

Мало кто из друзей маленькой Анукрис решались заглянуть в ту дыру. Как-то, поспорив с одним из мальчишек, она рискнула подойти. Груда битых кирпичей, песок, темная щель, из которой тянет холодом и чем-то жутким. Молодая женщина улыбнулась, вспомнив, как дрожали коленки, когда она заглянула в пугающую глубину, и ей показалось, что из темноты действительно доносятся странные, похожие на шепот звуки. Под пристальными взглядами приятелей ей тогда удалось удержаться и не показать испуга, когда она быстрым шагом возвращалась к компании, ждавшей у переулка.

Зато как она завизжала, услышав за спиной кряхтение Небубиса, что-то беззлобно кричавшего им вслед.

От этих воспоминаний стало еще грустнее. Анукрис вздохнула и, прикрыв глаза, еще раз попробовала заснуть.

Разбудила её сама Мерисид.

Протерев кулаками глаза, молодая хозяйка с удивлением посмотрела на служанку.

— Пора вставать?

— Да, госпожа, — как-то виновато улыбнулась Мерисид. — Господин ушел в храм. Надо распорядиться на счет обеда и ужина.

— А где Самхия? — спросила Анукрис.

— Убирается в птичнике, — махнула рукой старшая служанка.

В ванной она сама помогла ей помыться, растерла жестким полотенцем и умастила ароматным маслом.

— Ты не обижаешься на меня, госпожа? — спросила женщина у дремлющей с улыбкой госпожи.

— На что? — удивилась та, открыв глаза.

— Вчера… господин предпочел меня…, — искоса посмотрела на неё служанка.

— Небраа твой господин, и если ты не против, мне все равно, — равнодушно пожала плечами Анукрис.

— Значит, ты не гневаешься на меня? — обрадовалась Мерисид.