Оскал Фортуны
Шрифт:
– Садись!
– велел учитель.
Едва Алекс сел, как на плечи ей тут же опустились руки соратников. Она дернулась.
– Тихо, - негромко произнес один из них, второй вытащил из-за пояса ее нож. Старик наклонился и ловко защелкнул на щиколотках Александры широкие металлические браслеты.
– Зачем это, почтенный Учитель?
– тихо спросила она, чувствуя, как по спине сбегают струйки холодного пота.
– Чтобы лучше запоминалось, - улыбнулся тот узкими безжизненными губами. Мужчина взял легкий деревянный столик и поставил перед креслом, потом положил на него стопку серых
– Тебя зовут Алекс?
– уточнил старик.
– Да, - ответила Александра, специально позабыв добавить "почтенный", однако собеседника это, кажется, нисколько не задело.
– Тогда начнем...
– Можно сначала воды, почтенный Учитель?
– Алекс вытерла пот. Ей казалось, что в комнате очень жарко. Она огляделась вокруг. Свет на доску и столик падал из большого, плотно закрытого окна
– За стеной кухонные печи, - пояснил мужчина. Он, казалось, совсем не чувствовал жары. Хотя даже на лицах разоруживших Александру соратников выступили капли пота.
Глядя на Алекс мертвыми, рыбьими глазами, Учитель подошел к бадейке и зачерпнул большой ковш.
– Хватит?
– Да, - Александра протянула руку.
– Получишь, когда правильно назовешь все буквы, - сказал он, ставя ковш на лавку у стены.
– Повторяй за мной Цинь, Ляо, Кун, Со, То, Дей, Зи, Аве, Еши...
Первые два десятка у нее просто отскакивали от зубов, следующие пошли хуже. За каждую неправильно названную букву, мужчина выливал обратно в бадью оловянный стаканчик воды.
– Не плохо, - похвалил учитель, протягивая ковш.
– Осталось почти половина.
Александра молча тянула воду мелкими глотками.
– Теперь будем писать.
Она вытерла пот.
– Здесь очень душно, почтенный Учитель. Нельзя ли открыто окно.
– Нет, - спокойно возразил мужчина.
– Мне надо обучить грамоте деревенского увальня за два дня. Бить тебя не разрешили. Калечить тоже. Как же я вобью грамоту в твои тупые мозги?
Алекс подвинула к себе бумагу и чернильницу, а учитель налил себе воды и громко со вкусом выпил.
На ее счастье мужчина не предъявлял чрезмерных требований к чистописанию, и когда Александра вновь почувствовала сильнейшую жажду, в ковше еще оставалось немного воды.
– Ты не похож на деревенского дурачка, - прокомментировал ее успехи учитель.
– Посмотрим, как у тебя получится составлять слова.
Он повернулся к доске и взял кусок древесного угля.
Вот тут ей пришлось по настоящему худо. К тому же переработанная вода уже стала проситься обратно. Алекс сделала попытку встать. Соратники вскочили.
– Отлить хочешь?
– заботливо поинтересовался учитель.
– Очень, - она криво улыбнулась.
– Напиши правильно слова, и я открою в сиденье дырку. Ты сможешь сделать свои дела в горшок. Если напишешь неправильно, будешь сидеть в мокрых, вонючих штанах.
– Сволочь!
– тихо скрипнула зубами Александра, казалось, еще миг, и она разревется. Даже под ударами палки Вонгыра Алекс не чувствовала себя такой униженной. Ужасная резь внизу живота мешала сосредоточиться, перо выскакивало из пальцев, а мужчина медленно, с расстановкой диктовал: "господин, госпожа, раб, делать..."
– Больше половины правильно, - похвалил мучитель.
– Ты заслужил свой горшок.
"Разве это феодализм?
– думала Алекс, лихорадочно развязывая пояс.
– Это же фашизм какой-то!"
Мужчина не брезгуя, сам пошел выносить горшок. Пока он отсутствовал, Александра сидела, закрыв глаза, и тихо беззвучно плакала.
– Слезы только уменьшат количество влаги в твоем теле, - раздался нудно - равнодушный голос. Она даже не заметила, как мучитель вернулся.
И пытка продолжилась. За окном стемнело. Дважды в комнате сменялись охранники. Алекс уже не помнила, сколько раз она потела и высыхала в этой душной жаре, где каждую каплю воды приходилось буквально вырывать из рук равнодушного монстра, и не меньше усилий требовалось, чтобы пристойно избавиться от переработанной воды. Ее "класс" навестили. Александра не стала разглядывать посетителя. В это время она старательно выводила предложение, открывавшее дырку в стуле.
– Передай господину, - сказал старик вошедшему, а дальше послышалось только: "Бу, бу, бу"
Выпроводив посетителя, учитель проверил написанное и остался доволен. Тонгайское письмо не отличалось большой сложностью, да и разум жительницы двадцать первого века все же оказался более гибким, чем у здешних крестьян. Она уже потеряла счет времени, к жажде добавился голод, но Алекс помалкивала. А то еще накормят воблой и без пива. Кажется, даже учитель начал уставать. Он перестал писать на доске и только диктовал, сидя на лавке. Все чаще и чаще мужчина прикладывался к воде. Лицо осунулось, постарело, под глазами набрякли мешки, голос стал хриплым, а седые волосы слиплись от пота. Только глаза продолжали оставаться тусклыми, как оловянные пуговицы, да интонация была все такой же безжизненной.
Даже кошмар когда-нибудь кончается. Неожиданно для нее учитель наклонился и отпер кандалы на ногах.
– Иди, - тихо проговорил он, вытирая пот.
– Тебя проводят.
Александра вскочила и едва не упала обратно в страшное кресло. Она с ненавистью взглянула на мучителя. Тот сидел, закрыв глаза, прислонившись спиной к стене, и тяжело дышал. От перенесенных страданий у Алекс не оставалось сил даже двинуть ему как следует. Да и соратники (уже третья пара) не сводили с нее внимательных глаз.
За дверью ее ждал слуга в противном коричневом жилете с фонарем в руке. Подождав, когда из "учебного класса" выйдут соратники, он быстро зашагал по коридору, заставив обессилевшую Александру торопливо семенить за ним.
Сайо переживала счастливейшие дни в своей жизни. Соратник Сабуро благополучно выздоравливал и уже говорил с ней. Словно извиняясь за пережитый девушкой ночной кошмар, судьба преподнесла ей радость общения с семьей Татсо. Вернее с Сендзо и Даиро. Казалось, сбылась ее давняя мечта, и Сайо, наконец, встретилась с людьми, которым интересна поэзия и живопись, а не только виды на урожай и пошлые сплетни. За эти два дня они так сблизились, что даже договорились называть друг друга по именам