Оскар Уайльд и смерть при свечах
Шрифт:
— Но, Оскар, как вы узнали имя леди? — спросил я.
— Я не знал ее имени, — ответил он и широко ухмыльнулся, продемонстрировав нам неровные желтоватые зубы. — Всего лишь сделал предположение. Больше половины фамилий в Ирландии начинается с буквы «О». Мне повезло, и я угадал.
— Вы действительно умеете читать мысли? — повторила свой вопрос ирландка и, охваченная благоговением, едва не преклонила перед нами колени.
— Нет, милая леди, — ответил Оскар и еще больше удивил нас, добавив: — Я музыкант и время от времени пользуюсь гостиной на втором этаже, где репетирую вместе со своими коллегами.
Когда миссис О’Киф принялась искать нужный ключ, Конан Дойл сказал:
— Оскар, вы приводите меня в недоумение. Я вас совсем не понимаю.
Оскар снова рассмеялся, громче, чем раньше, но его смех был каким-то бесцветным.
— Я сам себя привожу в недоумение, — сказал он. — Вот я стою на тротуаре и играю в детские шарады, в то время как мне предстоит показать вам сцену, наполненную ужасом, которому нет равных. Порой я себя совсем не понимаю.
Глава 3
Каули-стрит, 23
Дом номер двадцать три на Каули-стрит был двухэтажным и выходил фасадом на улицу. Его построили из красного кирпича в восьмидесятых годах восемнадцатого века как часть террасы скромного жилого дома, предназначенного для клерков и хористов Вестминстерского аббатства. Снаружи он обладал некоторой значительностью, внутри же оказался пустым, лишенным мебели и какой-либо индивидуальности в планировке; к тому же здесь было невероятно душно. Миссис О’Киф наконец разобралась с ключами и замками и впустила нас в тесную, не больше караульной будки, прихожую. Прямо перед нами начиналась крутая лестница, узкая и не застеленная дорожкой.
— Ну что, поднимемся наверх? — спросил Конан Дойл.
— Если миссис О’Киф позволит, — ответил Оскар.
— О да, конечно, сэр, — ответила славная леди, которая едва удержалась, чтобы не бухнуться перед нами на колени, и показала в сторону лестницы.
— Чувствуйте себя как дома. Вы знаете дорогу, а я поищу газовые светильники.
— Не нужно, света вполне хватает, — сказал Оскар.
Мягкий луч солнца проникал внутрь сквозь полукруглое окно в передней двери и освещал пыль, висевшую в воздухе над ступеньками лестницы.
— Идемте, — позвал Конан Дойл. — Пора заняться делом.
Мы стали подниматься по лестнице и быстро добрались до площадки.
— Это та самая комната? — спросил Дойл.
— Та самая, — ответил Оскар.
— Хорошо, — спокойно проговорил Конан Дойл. — Мы готовы. После вас…
Медленно, очень осторожно Оскар повернул ручку двери и распахнул ее.
Мы несколько минут стояли на пороге, дожидаясь, когда наши глаза привыкнут к полумраку. Шторы из тяжелого бархата бутылочного цвета были задвинуты, но из-под них на пол проникал тонкий луч теплого света. В комнате с голыми половицами и стенами не было никакой мебели, вообще никакого убранства, если не считать штор на окнах. Ни ламп, ни свечей, ничего. Она оказалась совершенно пустой.
— Его отсюда забрали! — вскричал Оскар.
— А он здесь был? — спросил Конан Дойл.
— Даю вам слово, Артур… — запротестовал
С того самого мгновения как мы полчаса назад покинули отель, Оскар управлял ситуацией. Он указывал нам дорогу, был энергичным и деятельным, но сейчас впал в растерянность. Энергия иссякла, и он не знал, что делать дальше. Искушенный житель столицы без колебаний передал лидерство молодому провинциальному доктору. Конан Дойл быстро прошел по комнате к окнам и раздвинул шторы, а Оскар, не в силах сдвинуться с места, стоял на пороге, упершись взглядом в половицы.
— Вы чувствуете запах ладана? — спросил Дойл.
— Нет, — ответил я, принюхиваясь. — Разве что… пахнет воском для полов.
— Да, пол недавно натирали, смотрите, как он сияет, — подтвердил Конан Дойл и несколько раз обошел комнату, словно пытался определить ее размеры. — Здесь не видно ни пятен крови, ни воска от свечей.
— Тут лежал персидский ковер, — прошептал Оскар, словно обращаясь к самому себе. — Ноги Билли находились здесь, а голова там… Еще был нож… я помню, что лезвие блестело…
У меня сложилось впечатление, что Конан Дойл не обратил на него ни малейшего внимания. Он сосредоточился на изучении стен и медленно водил пальцами по грязноватым, шершавым обоям в черно-зеленую полоску — в стиле эпохи Регентства [13] , ненадолго останавливался около каждой стены и принимался ее разглядывать. Но я не заметил никаких следов от гвоздей или крючков и ничего, что указало бы на висевшие там прежде картины. Как, впрочем, и на то, что в гостиной раньше стояла мебель. На внутренней поверхности двери имелся маленький медный крючок для верхней одежды, и всё. Комната была пустой и голой, и создавалось впечатление, что она такая уже некоторое время.
13
Стиль эпохи Регентства — английский ампир, распространенный в архитектуре и оформлении интерьеров в середине XVIII — начале XIX в.
— Ну, мы увидели то, ради чего сюда приехали, — объявил наконец Конан Дойл. — Наша задача выполнена. А мне пора на поезд. — Он мягко положил руку на плечо Оскару. — Идемте, друг мой, нам пора.
Оскар, который, казалось, погрузился в оцепенение, не сопротивлялся, когда Конан Дойл повел его вниз по лестнице. Миссис О’Киф топталась возле входной двери, с нетерпением ожидая момента, когда можно будет сделать очередной реверанс и выказать нам свое почтение.
— Вы удовлетворены? — спросила она. — Комната вам подходит? Я нашла кухню и чайник, если джентльмены желают немного подкрепиться.
— Нет, большое спасибо, — ответил Конан Дойл, доставая из кармана монету в шесть пенсов и протягивая ей. — Мы вам очень благодарны, но нам нужно идти.
— Очень благодарны, — рассеянно повторил Оскар, который, казалось, находился в другой вселенной.
Затем, стряхнув оцепенение, он поклонился миссис О’Киф и протянул ей руку. Она взяла ее и поцеловала кольцо, словно Оскар был епископом.
— Да пребудет с вами Господь, сэр, — сказала она. — Я стану за вас молиться.