Осколки чести
Шрифт:
— Вы все равно здесь ничего не сможете сделать, — запротестовал он, но согласился на краткое обследование.
— Довольны? — саркастически осведомился он, натягивая брюки.
— Жаль, что ваши микробиологи не смогли составить мазь получше, — Корделия пожала плечами. — Но вы правы. Сейчас мы ничего не можем сделать.
Они поплелись дальше. Теперь Корделия наблюдала за ним гораздо более внимательно.
Время от времени он начинал прихрамывать, стараясь уменьшить нагрузку на больную ногу, но затем замечал ее взгляд, и переходил на решительный марш. Но к концу дня от отбросил
Форкосиган попросил разбудить его до рассвета, но она дала ему отоспаться. Ей не нравился его вид: бледность сменялась лихорадочным румянцем, а дыхание стало частым и неровным.
— Может, вам лучше принять ваше обезболивающее? — спросила она его, когда он встал, с трудом опираясь на еще более распухшую ногу.
— Нет еще. Я приберегу его на конец пути. — Вместо этого он срезал себе длинную палку, и трое путников снова зашагали вперед. Теперь это стало для них каждодневной задачей — шагать из утра в вечер, покуда их собственные тени не останутся у них за спиной.
— Долго нам еще идти? — спросила Корделия.
— Примерно день-полтора, в зависимости от того, как пойдем. — Он скривился. — Не волнуйтесь, вам не придется тащить меня. Я один из самых тренированных людей в моем экипаже. — Он похромал дальше. — Из тех, кому за сорок.
— А много в вашем экипаже сорокалетних?
— Четверо.
Корделия фыркнула.
— Все равно, если потребуется, у меня в аптечке есть стимулятор, который даже мертвого поднимет. Но его я тоже хочу приберечь на крайний случай.
— Ждете каких-нибудь неприятностей?
— Зависит от того, кто примет мой сигнал. Я знаю, что у Раднова — моего политофицера — есть по крайней мере двое агентов среди связистов. — Он сжал губы, снова испытующе поглядев ее. — Видите ли, я не думаю, что это всеобщий мятеж. Скорее, импровизированная попытка убийства. Раднов и еще несколько офицеров решили втихую избавится от меня и спрятать концы в воду, свалив все на вас, бетанцев. Если я прав, то на корабле все сейчас считают меня убитым. Все, кроме одного.
— Кого именно?
— Хотел бы я знать. Того, кто стукнул меня по голове и спрятал в папоротниках, вместо того чтобы перерезать мне глотку и сбросить в ближайшую расщелину. Похоже, в группе у лейтенанта Раднова есть мой сторонник. И все же — будь этот тип действительно верен мне, ему стоило только слово сказать Готтиану, моему первому помощнику, и тот мигом выслал бы патруль подобрать меня. Так кто среди моего экипажа настолько запутался,
— Может, они до сих пор преследуют мой корабль, — предположила Корделия.
— Где сейчас ваш корабль?
Сейчас уже можно быть откровенной, прикинула Корделия: теперь это уже не стратегический, а чисто отвлеченный вопрос.
— Ну, наверное, на пути к Колонии Бета.
— Если только их не поймали.
— Нет. Когда я с ними разговаривала, они уже вышли из вашей зоны обстрела. Может, они и не вооружены, но скорость у них такая, что они могут круги наматывать вокруг вашего боевого крейсера, и тот все равно их не достанет.
— Хм, пожалуй.
«А он совсем не удивлен, — заметила Корделия. — Могу поспорить, что он читал такие доклады о наших секретных разработках, от которых всю нашу контрразведку удар бы хватил».
— И как долго они будут его преследовать?
— Это решать Готтиану. Если он сочтет, что надежды захватить их нет, то вернется на пограничную станцию. В противном случае он приложит все усилия для того, чтобы захватить ваш корабль.
— Почему?
Он искоса глянул на нее.
— Я не в праве обсуждать это.
— Не понимаю, почему бы и нет. В ближайшем будущем мне не светит ничего, кроме барраярской тюремной камеры. Забавно, как меняются воззрения на жизнь. После этого вояжа даже тюрьма покажется верхом роскоши.
— Я постараюсь, чтобы до этого не дошло, — улыбнулся он.
Его глаза тревожили ее, да и улыбка тоже. Его краткие и язвительные выпады она могла парировать напускной беззаботностью, защищаясь, как фехтовальщик рапирой. Но как отразить его доброту? Это ведь все равно что воевать с морем: ее выпады смягчаются и теряют всю свою силу. Она вздрогнула, чуть отшатнувшись. Его улыбка тут же погасла, и лицо снова сделалось замкнутым и мрачным.
ГЛАВА 3
Наскоро позавтракав, они некоторое время шли молча. Форкосиган первым нарушил молчание — похоже, лихорадка подточила его сдержанность.
— Поговорите со мной. Это отвлечет меня от моей ноги.
— О чем?
— О чем угодно.
Она задумалась.
— Как по-вашему, есть разница между командованием обычным кораблем и военным?
— Разница не в корабле, а в людях, — подумав, ответил он. — Лидерство — это главным образом власть над воображением людей, а в бою это проявляется ярче всего. В одиночку даже самый отчаянный храбрец — всего лишь вооруженный псих. Настоящая сила — в способности заставить других выполнять твою работу. И это справедливо даже в отношении флотов Колонии Бета, вы не находите?
Корделия улыбнулась.
— Наверное, даже в большей степени. Если бы мне пришлось подкреплять свою власть силой, то это означало бы, что я уже потеряла эту власть. Я предпочитаю ненавязчивый стиль. В этом у меня есть преимущество, поскольку я всегда могу сохранять терпение — или еще что-то — чуть дольше остальных. — Она окинула взглядом весеннюю пустыню. — Я думаю, цивилизация была изобретена ради выгоды женщин, в особенности матерей. Не представляю, как моим пещерным предкам удавалось заботиться о семьях в таких примитивных условиях.