Осколки клана. Том 2
Шрифт:
– Только её. Если это конечно важно, – ответила девушка. – Мужчина не трогал других и любил уединение…
«Это была бы отличная зацепка по вопросу наведения ложных воспоминаний, если бы не его силы, – вздохнув, подумала Ольга Васильевна подперев подбородок кулаком и покуда не желая озвучивать свои мысли вслух. – Я как минимум не знаю ни одного способа сокрытия своей энергосистемы, способное обмануть чувствительное ядро. Диагностическое заклинание – легко! Даже не напрягаясь! Но вот живое ядро! А слабосилок… такому ни талант, ни даже принадлежность к «правильному» клану, не позволят переломить естественную сопротивляемость человеческого сознания. Даже простеца! Жаль, а я уже думала, что нашла гада!»
– Хорошо, –
– Молодой господин довольно сильно удивился моим вопросам, – помявшись, признала Клара, и почему-то хлюпнула носом. – И очень интересовался с чего это я интересуюсь. Ну… в общем мне не удалось просто разговорить его, вызвав на откровения. Поэтому я спросила прямо… и он мне ответил. Хоть, повторюсь и был удивлён.
– Это – приемлемо, – кивнула Ольга, в тайне гордясь своим сыном, потому как знала, что эта девочка, если задастся такой целью, может уболтать даже её.
– В двух словах, он знает или слышал как минимум о пяти коробейниках только на Таганке, которые откликаются на кличку «Скоморошинка», – смущённо улыбнулась Клара. – Это оказывается… не совсем для них имя собственное. У посадских простецов есть такой ярморочный персонаж, которого зовут «Скоморох», «Скоморошинкой» называют его деревянную или глиняную свистульку. А «Скоморошкой» или «Скоморошей», в Москве на нижних уровнях называют коробейников, которые торгуют не полезной галантереей, а этими самыми свистульками, мелкими самодельными детскими игрушкам и леденцами. Как этакие доморощенные артисты, всегда готовы скаламбурить, а привлекая покупателей, разговаривают частушками и корявыми виршами. Если же у них чего-нибудь прикупить, то они обязательно расскажут смешную шутку или вообще споют песенку. При этом, среди этого контингента, встречаются люди определённые отклонения в развитии и проблемами с психикой. В основном дебильность, синдром Апа и разные шизофрении. Так что их считают блаженными и не обижают, а сами они порой просто не помнят своего имени, откликаясь на «Скоморошка».
– М-м-м, познавательно. Не знала о таком, – пробормотала Ольга Васильевна. – Ну, то есть наши знакомые либо имели в виду кого-то конкретного из этой массы, либо, как и предполагали – ошиблись.
– Без чёткого описания выяснить точно не удастся, – пожала плечиками девушка. – На мой вопрос про харизму, Антон фыркнул и сказал, что по его мнению: «Не один из этих шутов подобной штуковиной отродясь не обладал».
– Хорошо. А владелец забегаловок?
– Качарин? – Клара полистала свой блокнот. – Не думаю, что это совпадение, знакомая Антону забегаловка принадлежащая этой семье, а точнее трактир расположена на ярусе, рядом с платформенной «крысиной норой», которой пользовались ребята из приюта, чтобы проникнуть на более цивильный уровень. В основном для мелкого воровства, однако, молодой господин выделился и здесь. Как вы наверное знаете, в его приюте, основной ходовой валютой были не деньги, а прессованный сахар. Рафинад. Которым господин Бажов, один из очень немногих ворочал коробками, в то время как для многих заполучить один кусочек было уже радостью. Его же, прекрасно принимали и в городе на обмен. Правда если они были уже не замусоленные, добиться чего детишкам удавалось не так уж и часто…
Отец девушки и Ольга Васильевна заухмылялись, понимая, что такое маленький ребёнок в руках которого есть такая вкусная штуковинка и как тяжело ему расстаться с ней даже не лизнув. Это для богатых сахар не был дефицитом. Пятый четвёртый уровень, пестрел кофейнями, пломбирными, пирожными, блинными, пирожковыми и прочими заведениями где продавались столь неполезные для зубов и фигуры вкусняшки, обойтись без которых не могла ни одна юная барышня.
Но со слов всё того же Антона, присутствующие прекрасно знали, что уже на третьем уровне, среди благополучных горожан грубый серый рафинад если
Тот интересный факт, что в приюте на самом дне появилась именно такая ценная в этом месте валюта, обуславливалось на самом деле двумя очень не весёлыми, но вместе с тем, к сожалению, жизненным фактором. Наличием детей, а так же бандитов, которым эти дети нужны были для своих дел, чуть ли не в шаговой доступности. Антон обычно буквально рычал, когда рассказывал о том, как планомерно с молчаливого согласия руководства учреждения, малолетних воспитанниц вовлекали в проституцию. Им тоже, как и другим платили сахаром и только самые старшие получали немного реальных денег, которых хватало разве что на заколочку у того же коробейника. И всё только для того, чтобы для следующего клиента выглядеть немного красивее.
Антон этого не знал, Ольга просто не рассказала ему, но уже который месяц всё старое руководство его приюта, отдавало долги, которые задолжало Полису, махая киркой на угольных разработках Зелёной Зоны. А конкретно возле острога «Чёрный», но это было не так уж и важно. Само же учреждение теперь находилось под полным патронажем, и во владении клана Ланских и там вовсе не было уже такого ужаса для детей как в его время.
Нынче бандитсвующие элементы до визга боялись даже приблизиться к месту охраняемому чародеями. Однако куда как больше усилий уходило на реабилитацию буквально вырванных из их лап воспитанников. К сожалению, далеко не все из них, привыкнув к прошлой жизни, ценили новую. Многие девочки упорно пытались продолжать торговать своим телом, в то время как мальчики, просто сбегали и предпочитали бродяжничать по району, лишь бы не учиться и сохранить покровительство «старшаков».
– В любом случае, отдав два кусочка в любой из рыгаловок первого уровня, можно было неплохо поесть. Если не смотреть в тарелку. Но молодого господина это не устраивало, а так как он смог заработать определённый авторитет, он как мог налаживал свою жизнь, – продолжила Клара. – В частности за коробку сахара в месяц, когда они у него имелись, он договорился с владельцем трактира на втором уровне Карачиным младшим, о нормальной кормёжке. Именно там он изредка и пересекался, с видимо интересующим нас «старшим», который любил подсесть к его столу и поговорить со слушающим его молодым человеком «за жизнь».
– Почему ты решила, что нас интересует именно Карачин-старший? – поинтересовалась Ольга.
– Потому что за невозможностью опознать коробейника, все остальные в списке – люди в годах, – ответила девушка.
– Значит, есть определённое попадание в двух, в то время как вопрос со «Скоморошкой» не решён, – вздохнув, подвела итог Ольга Васильевна. – А колбасник и вовсе не при делах.
– Не совсем так хозяйка… – победно улыбнулась Клара.
– Ну-ка – поясни! – нахмурилась учёная, которая не очень то одобряла Кларино ребячество во время серьёзных совещаний. – В твоём отчёте о нём – ни слова!
– Да. К сожалению, эта информация туда не попала, – кивнула девушка. – Я ещё вчера вечером выполнила ваше поручение и сразу же написала доклад, чтобы утром он был у вас на столе. У уже после того, как вы ушли, Елизовета подошла ко мне, думала всю ночь, пытаясь вспомнить, почему ей показались знакомыми имя и профессия четвёртого человека, о котором я спрашивала. Ну… за исключением того, что фамилия «Бажов», созвучна «Бажиев».
– И что? – поторопила девушку Кня’жина. – Не томи…
– Она-таки вспомнила этого человека, – продолжила Клара. – Торговец колбасами с Калашного ряда по фамилии Бажиев, был одним из гостей на званном вечере, который устроил глава Золотниковых для своих друзей и партнёров. В день, когда она понесла своего третьего ребёнка.