Осколки клана. Том 2
Шрифт:
– Мария? – буквально взвизгнула уже алая, как перезревший помидор, Нина.
– Э-э-э… – протянул ошарашенный Борислав.
– Убью… – пообещала Дарья.
Я же, глядя на это, ощущал, как краснеют уши.
– И всё же, – внимательно посмотрела на серба Сердцезарова.
– Да там нет ничего! – взъярился было Борислав, но чаровница его перебила:
– Там нет ничего, потому что ты не проводил исследования или потому что не можешь повторить?
– О чём ты вообще с ним говоришь? – взорвалась вмиг осушившая слёзы
– Тихо! – рыкнула на девчонок Маша. – О вас, дурах и дураках, беспокоюсь!
Ответом ей было непонимающее молчание. А она тем временем продолжила пытать уже не знающего, куда свалить, Борислава.
– Так не можешь или никогда не видел?
– Что? – красный как варёный рак серб, похоже, хотел спрятаться от чаровницы за меня, а там тактически покинуть аудиторию.
– Вульву видел во всех подробностях?
– Чего?
– Писю вблизи разглядывал? – даже не покраснев, выдала Маша.
– Э-э-э… – с круглыми от удивления глазами выдавил Борислав, отступая под напором исследовательского азарта Машки, и, как-то жалобно глянув на меня, спросил: – Чего она?
– Понятно. Девственник! Блин… – пробормотала она себе под нос, а затем вновь набросилась на парня с расспросами: – Так можешь нормальные половые органы сделать?
– А-а-а… Зачем они им?
– Так можешь?
– Ну… наверное…
– Чего она к нему привязалась, Каменс… Бажов? – возмущённо шепнула мне пунцовая Дашка, как-то незаметно оказавшаяся рядом. – Да ещё на тему… Такую тему!
– А кто её знает, – пожал я плечами. – Первый раз её такой на людях вижу...
«Ну да, обычно “чаровничья-истерия” у неё наступала, когда мы в палате оставались одни… – подумал я, но озвучивать свои мысли не стал. – Первый раз, когда обнаружила у меня защитный имплант на груди, прикрывающий выход окаменевшей души. О нём, оказывается, в документах как о простом вживлённом щитке говорилось. А второй раз, когда выписывать меня не хотела. Всё какую-нибудь болячку искала, только чтобы не выпускать на свободу…»
– И всё равно это неприлично!
– Неприлично это было несколько минут назад, ровно до тех пор, покуда она кукол Борислава не увидела, – тихо хмыкнул я и тяжко вздохнул. – И они ей зачем-то понадобились. А в нынешнем состоянии – она уже не девушка, а чаровница, и запретных тем для неё не существует. Поверь, я под её присмотром после ранения в Сеченовке лечился…
– И зачем ей только такая стыдоба могла понадобиться… – продолжала тихо возмущаться Дарья, посверкивая глазами в сторону загнавшей серба в угол Сердцезаровой. – Могла бы поприличнее тему выбрать! Палец, например…
– Очень приличная тема…
– Тьфу на тебя! – зашипела, словно разорённая змея, Белоснежка. – Пошляк!
– …То есть если сконцентрируешься, то на одной копии разрез скальпелем будет идентичен настоящему, и она не развеется? – продолжала тем временем наседать на несчастного ленивца
– Ну, так… – стараясь не смотреть девушке в глаза, пробормотал тот, – на общем основании…
– Другими словами, практически не знаешь!
– Ну… э…
– А если узнаешь – повторить сможешь? – Машка, схватив за грудки, прижала парня к стенке, а глазищи у неё горели как костры. – Что у кукол внутри?
– Дым…
– А сделать так, чтобы внутренние органы были, можно?
– Если нужно…
– А чтобы кровь текла?
– Не пробовал…
– А не девочку, а мальчика?
– Тоже…
– Так, Борислав, немедленно убрал своё непотребство! – произнёс материализовавшийся рядом с нами Мистерион. – Седцезарова, опусти его.
– Но, наставник! – возмутилась было Маша, но сникла под взглядом масочника. – Это будет прорыв в чаровничестве! Мы должны немедленно…
– Всё потом… – нахмурился преподаватель. – Садитесь.
Мы быстро заняли свои места. Однако прежде чем подойти кафедре, Мистрион вынул что-то из-за пазухи и, подойдя к мемориальной доске, прикрепил нечто… оказавшееся портретом нашей Ленки. После чего, вернувшись на своё место, сказал:
– Сегодня в час дня, не приходя в сознание после ранения, умерла кадет-чародей первого курса…
У Нинки, сидевшей рядом со мной, из глаз потекли слёзы, а Маша с другой стороны просто прикрыла лицо ладонями. Не зная, что сделать ещё, я схватил их руками за плечи и притянул к себе.
– …Елена Леонидовна Суханова, – закончил принесённую страшную новость Мистерион и замолчал, а затем сказал явно официальную фразу: – Чародеи и Чаровники, прошу встать и почтить вместе со мной память усопшей.
Мы дружно поднялись.
– Поворот на образ! – командным голосом приказал наставник и, доживавшись, когда все развернутся в сторону вывешенного портрета, торжественным произнёс, как и мы, прижав кулак правой руки к сердцу: – Сегодня перед лицом Древа мы отдаём честь памяти Елены Леонидовны Сухаревой, нашей боевой подруги, ушедшей за кольцо Уробороса. Более её нет с нами, но мы навсегда запомним её живой и счастливой. Клянусь!
– Клянусь! – дружно рявкнули мы в два мужских и три женских голоса.
Конечно, Дарья с Бориславом с нашей подругой даже и знакомы-то не были. Однако данный факт ничего не меняет, тем более что теперь один из них точно останется в шестьдесят первой руке.
– Объявляю минуту молчания… – медленно произнёс Мистерион, и в помещении наступила тишина.
Несмотря ни на что… в произошедшее как-то вовсе не верилось. Тем более что Маша говорила, будто физически она вроде как уже здорова, да и занимались девушкой, по её словам, видные специалисты, а ту же Машку не подпускали даже в качестве сестры милосердия. Больно тонкое ей требовалось обхождение, так что даже заботились настоящие чаровницы.