Осколки клана. Том 2
Шрифт:
* * *
– Отогрелась? – мягко спросил я, понуро сидевшую на соседнем стуле Ефимову, двумя руками обхватившую большую кружку всё ещё исходящего паром какавы.
Девушка согласно покивала головой, всё ещё пряча заплаканные глаза под, до сих пор слегка влажной чёлкой красных волос. Когда я на руках затащил в прихожую продрогшую и рыдающею в непрекращающейся истерике Нинку, переполошив заодно прислугу и большую часть обитателей дома, Клара с Алёной практически сразу же утащили её в горячую ванну, в то время как мне, пришлось объяснять Ольге Васильевне, Маргарите Юрьевне и Елизавете Всеволодовне, что с ней случилось
Сказать по правде, если не учитывать обстоятельства, то продрогшая до костей на морозце чародейка из клана, разделявшего огненную стихию – это можно сказать своеобразный курьёз. Однако ни одной из взрослых женщин вовсе не было смешно, наоборот, они очень серьёзно отнеслись к произошедшему, а служанка и вовсе подтвердила, что девушка действительно заходила под вечер и спрашивала меня. Впрочем, она и представить себе не могла, что получив отрицательный ответ, гостья не уйдёт по своим делам, а тихонько сядет дожидаться меня на крылечке.
Не знаю уж, чему там хмурилась Ольга Васильевна, периодически поглядывая на пустой потолок однако, конкретно мне она не сказала ни слова из-за столь позднего возвращения домой. В остальном, так уж получилось, что в этот холодный вечер, у обитателей нашего коттеджа просто не было никакой надобности покидать его хорошо протопленное нутро до самого утра, а потому, загуляй я подольше и последствия для моей подруги могли бы быть довольно печальными. На улице не зима конечно и вряд ли красноволосая замёрзла бы насмерть, но как буркнула моя опекунша, отправившись за лекарствами: «Для «женского» здоровья многого и не нужно!»
Нину отогрели в ванной, растёрли какими-то особыми маслами, специально созданными для таких случаев, а затем спустили в туго замотанном очаровательном белом халатике прямиком на кухню, где Ольга Васильевна собственными руками влила в студентку несколько принесённых ею пузырьков с разноцветными жидкостями. Поданный на стол только для нас двоих поздний ужин красноволосая практически проигнорировала, вяло ковыряясь вилкой в кусочках сочного мяса, зато какава, внезапно обнаруживавшаяся в запасах Клары, пошла на ура. Так что когда остальные женщины тихо удалились по своим спальням, оставив нас с подругой наедине, Нина потягивала уже вторую кружку горячего сладкого напитка, уже чуть более живо нежели ранее отвечая на мои попытки заговорить.
– Что всё-таки случилось? – произнёс я приложившись к травяному сбору заменявшему сегодня мне вечерний чай. – Известно?
– Да, – тихо ответила девушка, вертя в руках свою чашку. – Мне его товарищи рассказали…
– Поделишься?
Нина, тяжело вздохнув, отодвинула от себя чашку, и уперев руки в свои плотно сведённые колени, с минуту молчала, низко опустив голову. Уже не думая, что дождусь от неё ответа, я произнёс.
– Если не хочешь сейчас…
– Началось всё у них почти так же как у нас, – медленно заговорила она. – Только выгрузили их около Киевского Вокзала, и после небольшой лекции раздали задания на ночёвку в гостинице. Дальше, в общем-то, тоже всё было стандартно… Поездка на поезде… Антон?
– Что? – тут же отреагировал я.
– Скажи, а ты знал, что Ульрих изменяет мне с Кокушкиной? – грустно усмехнулась Ефимова.
– Чего? – у меня брови на лоб полезли от такой смены темы разговора. – С кем?
– С Мариной Кокушкиной, – отозвалась Ефимова, – безклановая. Она у нас в параллели
Плечи девушки слегка затряслись, вот только не от смеха, а от опять нахлынувших слёз. Вновь на этой кухне, передо мной плакала женщина, вот только в этот раз моя раз, это была моя подруга, и я точно знал, что нужно делать.
«Не понос – так золотуха!» – подумал я, откладывая в сторону столовые приборы, я обнял девушку и преодолев лёгкое сопротивление, притянул её к себе.
В течение всех пяти минут новой порции слёз, всхлипов и невнятных бормотаний, я поглаживая рукой длинные красные волосы, думал в первую очередь о том, что реальная жизнь порой напоминает дешёвый бульварный роман, куда как больше нежели творения никому неизвестных писак. Особенно в нашем возрасте. Где и любовь до гроба с попытками сбежать с клановой княжной в другой полис от деспотичных родственников оной. И самопожертвование влюблённой красавицы, готовой рожать от другого человека, лишь бы потом быть с любимым. И «вот это поворот» с предательством человека, на которого я бы никогда не подумал.
Почему предательством при условии, что у нас в полисе мужчина-чародей вполне может легально иметь нескольких женщин? Так-то прерогатива кланов! А Ульрих у нас на самом деле был никем, и звали его – никак. Обычный безклановый чародей, вроде бы числившийся в какой-то там гильдии, но внезапно отхвативший себе красноволосый клановый суперприз. А тут такие дела!
Правда, как мужчина, я мог понять моего покойного приятеля. Всё-таки условия поставленные Ефимовыми для них с Ниной были ну очень неприятными. А я всё ещё гадал, как он терпит подобное и это при учёте, что я не торопился форсировать события. Ну, это оказалось не какое-то там чудо платонической любви, а вполне себе сбрасываемый на стороне стресс.
– Знаешь, – хлюпнула девушка, слегка успокоившись, но всё ещё прижимаясь к моей груди лбом. – Если бы он мне сказал… спросил… то я была бы наверное не против. А он. А она сегодня приходит ко мне и говорит, что я теперь должна содержать её и её будущего ребёнка потому как она от Ульриха… Потому что Шмель – умер! А как я – без него?!
Признаться, я даже не знал, что сказать. Да впрочем, Ефимовой мои слова и небыли нужны – девушке требовалось выговориться кому-нибудь. И я для этого дела прекрасно подходил.
– Они в посад приехали, где-то возле поймы Волги, – продолжила вдруг девушка, крепко вцепившись в мой домашний халат своими пальчиками. – Там под сезон Уробороса, река внезапно из берегов вышла. Множество водных духов появилось, вот зачистку и объявили, а потом их туда повезли. А там водяная лошадь недобитая… они по берегу пошли, а она его… сразу напополам и под воду! Никто даже сделать ничего… даже искать не стали – просто место это вскипятили! А он… только нога и остались…
Она ещё какое-то время бессвязно бормотала, в то время как я только и мог что поморщиться. Очень уж это плохая смерть! Особенно для человека с «резиновым» первичным аспектом эго как у Ульриха. И ладно бы он не успел его задействовать, тогда возможно она была бы моментальной, но вот если сделал, чисто на рефлексах, то в этом случае он ещё, скорее всего какое-то время был жив и в сознании, да ещё и с полным спектром болевых ощущений.