Осколки ледяной души
Шрифт:
— Степ! — окликнул он убегающего из кабинета друга. — А чего хотела-то?
— Позвони и узнай.
И Степан помчался по коридору в сторону гаражей.
Ишь как прихватило парня. Кирилл почти с завистью посмотрел тому вслед. На ходу подметки рвет из-за Танюши. Из-за кого же еще! Вон и Сохину позвонил, помощи наверняка просит. Хотя ненавидел лезть на глаза кому-то и само понятие нужных людей ненавидел. А теперь, поди ж ты, скачет, торопится, волнуется…
Нехотя повернувшись, Кирилл с вялой полуулыбкой посмотрел на телефонный аппарат на своем
А вот как баба…
Акула! Рысь! И стерва к тому же, каких мало!
Казалось бы, гуляет у тебя мужик, да? Так расслабься и получи от жизни удовольствие, так? Так! Он ей это удовольствие и предложил в период своего безбрачия. И что получил взамен? Черную неблагодарность получил и еще по зубам. И еще извинялся потом долго и едва не безуспешно. Еле-еле уговорил не придавать сей конфуз огласке. Хорошо хоть Степка не знал об этой его шалости, иначе бы он получил во второй раз по зубам. Шурочку бы ему Степка не простил ни за что.
Кирилл снова покосился на аппарат.
Звонить или не звонить? Что она может ему сказать? Что-нибудь о разделе подарков? Или протянет ему пальмовую ветвь? Лучше бы о подарках. Ох, лучше бы. Перемирия он уже не жаждал.
— Алло! — Кирилл добавил в голос немного учтивости, к телефону подошла мамаша Нюси. — Здрасте, Таисия Пална. А Нюсю можно?
— Кирюша-а-а! — Будущая теща так обрадовалась, что почти захлебнулась клекотом на последнем слоге его имени. — Как я рада тебя видеть, ой, прости, слышать! Что-то ты пропал куда-то, дорогой, не звонишь. Нюсенька сказала, будто бы ты уехал ненадолго и должен скоро вернуться!
Все ясно! Ему предлагают вполне конкретную, сфабрикованную для приличия версию его подлого поведения. Надежд на то, что он сумеет отвертеться от этого мезальянса, почти никаких. Кирилл тяжело и протяжно вздохнул, мысленно поставив перед собой Нюсю в длинной байковой сорочке и Татьяну в тоненькой маечке: «а под ней ничего».
Сравнение получилось кощунственным. Нюся не годилась даже в подметки.
— Ты уже приехал, дорогой? — опомнилась будущая теща и выжидательно замолчала.
Теперь пришла его очередь. Он должен был прямо сейчас определиться: приехал ли он, или до сих пор находится в состоянии съехавшего с катушек.
— Да, Таисья Пална, я, кажется, приехал, — промямлил он и едва не заскулил от тоски.
Жениться на Нюське отчаянно не хотелось. И это его нежелание ширилось, крепло и разрасталось с каждой минутой все сильнее. Что же это за помутнение на него нахлынуло, что он их всех довел почти до порога загса?! С ума, что ли, сошел?!
— А у нас тут и мама твоя, и папа, — продолжала захлебываться восторгом будущая теща. — Мы подарки тут перебираем. Кажется, все уже купили. Ты не забыл, ваше сочетание уже через месяц.
Уже!!!
Кирилл запустил пальцы свободной руки себе в волосы и с силой стиснул.
Все! Он пропал! Пропал окончательно и бесповоротно! Эти хитрые бледные бестии — Нюся и ее мамуся — вцепятся в него пираньями и уже никогда не отпустят. И станут ходить за ним по пятам. И караулить у дверей офиса. И маячить в витражах баров, где ему захочется отдохнуть вечерком. И карманы его брюк будут выворачивать и по записным книжкам шарить. Это был приговор! И обжалованию, судя по всему, он не подлежал! Вряд ли найдется на небесах какой-нибудь архангел-адвокат, способный отвести от его буйной головы этот карающий, посягающий на его свободу меч.
— А Нюся-то где? — промямлил он, устав от сладкоречивой тещеньки.
— Нюсенька? А она… Она вышла в магазин. Ты позвони, Кирочка, ей на мобильный. Она очень будет рада. Очень!
— А уж как я-то буду рад, — едва не захлебнулся он сарказмом и положил трубку. — Дурак!
Это он уже о себе.
Дурак он, конечно же. Дурак, каких мало. Кидался из огня да в полымя, Куролесил из одного брака в другой, ничего для себя не черпая. И если в первых двух браках его избранницы были такими конкретно сексуально задурелыми, ум-м-м, то здесь!..
Нюся ответила почти сразу. Но, на удивление, была сдержанна и не в пример мамаше особых восторгов на предмет его звонка не выражала.
— Ты где, Кирилл? — строго, как завуч средней школы, спросила она.
— На работе вообще-то, — возмутился он вполне обоснованно. — А где я, по-твоему, должен быть? А ты где? Дома нет, на работе тоже.
На работу он ей не звонил и звонить не собирался. Еще чего! Но раз Таисия Павловна сказала, что дочечка пошлепала в магазин, значит, так оно и было.
— Я в магазине, — сдержанно ответствовала Нюся и чем-то для убедительности зашуршала. — Я… Я приготовила тебе подарок, Кирилл.
— Да? Спасибо. — Он помедлил и соврал:
— Я тоже кое-что приготовил для тебя, дорогая.
Купит какую-нибудь безделицу по дороге. Теперь-то уж придется наведаться к будущей.., нет, ну просто язык не поворачивается назвать ее женой. Надо же было так вляпаться! Детей с ней завести хотел, идиот. И тут вдруг его осенило, и Кирилл похолодел.
— Слушай, ты о каком подарке?
— Это сюрприз, — снова бесцветным голосом проговорила Нюся. — Скажу, когда увидимся.
— Скажешь?!
Господи! Неужели и правда она беременна?!
Нет! Нет! Нет!!!
Ну, не может быть судьба так несправедлива к нему, не может! Он не может, не хочет, не должен жениться на такой вот Нюське! На такой, когда существуют такие, как Татьяна Верещагина. Пускай не она — там гавань прочно зафрахтована Степкой, — но другие тоже имеются.
— Слушай! Ты не темни мне, ладно! Давай говори, увидимся не знаю когда. Ну! — Он старался говорить очень строго, может быть, даже грубо, чтобы не выдать трусливого холодка в желудке. — Нюся, говори! Я… Я требую!