Осколки маски

Метельский Николай Александрович

* * *

Дождавшись, когда за Мееуми, который выходил последним, закроется дверь, Акэти потянулся за пиалой с чаем, но та после ударов Акено валялась перевернутой. Заметив, что его рука слегка подрагивает, Хару сначала положил ее на стол, а потом, сообразив, что это не выход, убрал обратно на колено.

— Он всегда такой? — задал глуповатый вопрос Асука.

— Такой силы «яки» я от него никогда не чувствовал. Но да, с ним это частенько случалось.

— Скажи, Акено, а если не можешь, то хотя бы намекни — этот парень точно принятый в род? — спросил Акэти.

Покосившись на него, Акено вздохнул.

— Точно. А вы, Абэ-сан… Это было настолько глупо, что у меня даже слов нет. Аматэру оскорбили, с главой Совета поссорились, что на вас нашло-то?

— Ты встал на его сторону, — произнес хмуро Абэ. — Это меня разозлило. Но в целом признаю —

я действительно поступил глупо. Сам от себя не ожидал. Ситуация и так напряженная, так еще и этот молокосос грубит.

— Во-первых, — раздраженно произнес Акено, — я пытался уладить конфликт. Мы здесь с конкретной целью собрались, а не ссориться друг с другом. А во-вторых, у этого молокососа, как вы выразились, в жилах течет кровь трех древних родов. Два из которых гораздо древнее вашего. Его предки повелевали людьми, когда наши за плугом стояли. Синдзи никогда не был простолюдином. Не был и не мог быть.

— Э-э, трех? — осторожно переспросил Акэти. — Аматэру, Бунъя… а кто еще?

— Минамото, — ответил Акено. — По матери он Минамото.

ГЛАВА 23

Мееуми с Токугавой заговорили лишь у вертолета, на котором мы добирались до базы коямовцев и теперь летели обратно.

— Рад, что я на вашей стороне, Аматэру-сама, — произнес Мееуми. — Признаться, я чуть не запаниковал, когда вы разозлились.

— Согласен, — поддакнул Токугава, старающийся быть невозмутимым. — Ты все же постарайся себя сдерживать.

— Я сдержан, — пожал я плечами. — Это вы меня просто пару лет назад не видели.

У них, похоже, даже не нашлось что на это сказать, так как молчали они до самого возвращения на Главную базу.

Дома я устроил себе перекус, в который раз прогоняя в голове случившееся и пытаясь предугадать последствия. Абэ… Клан Абэ не отреагирует. Их глава точно узнает все детали ссоры и не станет разжигать конфликт из-за сына, который объективно и был во всем виноват. Проблема в том, что Икуми наследник, и в будущем именно с ним мне придется иметь дело. Это сейчас все нормально, но скоро во главе клана Абэ встанет человек, который сильно на меня зол. Да, после обнародования моего патриаршества станет полегче, но Абэ точно будет знать, что ему ничего не светит. После его высказываний даже у Нагасунэхико больше шансов подсунуть мне нужную женщину — с ним у нас хотя бы обычное бодание за ресурсы. Игра разумов, можно сказать.

Сам альянс Кояма в целом оказался на моей стороне. Правда, я самым краешком зацепил словами и их, но как минимум с Асука работать можно. С Кояма… также, когда Акено станет главой. Акэти — не знаю, еще не решил. На приемы свои я их, конечно, не приглашу, не забыл еще их «великодушное» предложение, но работать в принципе с ними можно. Гангоку — темная лошадка. В общем-то, с ними все остается, как и раньше, то есть для меня они просто одни из многих. Предложат что-то выгодное — там и будем решать.

Но что делать здесь и сейчас? Если коямовцы правы — а они очень даже могут быть правы, — англичане вполне способны стать опасностью и для меня. И именно на это нужно было напирать Абэ, а не кидаться оскорблениями. Если глянуть на ситуацию со стороны противника, то перед ним два альянса — сильный и слабый. Если они хотят земель, то логично было бы напасть на меня, а с коямовцами договориться. Поизображать тут войнушку, параллельно осваивая округ Мири. Может, и вовсе разделить Восточную Малайзию на две части. Да, японцам достанется меньше, но и воевать с очень серьезным противником не придется.

Захват Западной Малайзии более выгоден, но и сложен сам по себе. Трудозатрат больше, Сукотай под боком… Хотя опять же, что я знаю о планах Георга? У него было вполне достаточно времени, чтобы как-нибудь отвлечь Сукотай. Это коямовцы пришли сюда недавно, а я здесь уже восемь месяцев торчу. А когда нужен повод, то и слуги Аматэру сгодятся. Даже если бы альянс Кояма не пришел, англичане вполне могли провернуть такую же схему. То есть планировать операцию англичане начали давно, и что у них в итоге вышло, я не в курсе. Так или иначе, пока что я ничего не могу сделать. Я даже не знаю, к чему готовиться. То есть понятно, что вариантов всего три: англичане нападут либо на коямовцев, либо на меня, либо на малайцев. В первом случае мне и делать ничего не нужно, во втором — все и так готово. Пусть и рассчитывал я на американцев, а не на англичан. В третьем случае мне опять же делать ничего не надо. А раз так, пора уже начинать операцию по захвату эсминца клана Хейг.

* * *

Абэ Хоусэй, семидесятиоднолетний глава клана Абэ, отложил в сторону

сводку по Сикоку, которую в спешном порядке составили его люди. Откинувшись в мягком кожаном кресле, он взял чашку с чаем, которая стояла на том же столике, куда он положил папку. Окинув взглядом свой кабинет и рабочий стол у окна, который с каждым месяцем раздражал его все больше и больше, старик тяжко вздохнул. Пятьдесят один год его наследнику, уже своих внуков нянчит, а все так же вспыльчив и высокомерен, как и в молодости. Умом Хоусэй может понять сына, может разобраться в причине его недавнего глупого поступка, но это не значит, что раздражение, направленное в сторону Икуми, станет меньше. Конечно, неприятно, когда несовершеннолетний малец ставит себя ровней, а то и выше тебя. Неприятно, когда он начинает грубить, хотя тут надо еще разобраться — не дали ли ему к тому повод? Неприятно, когда этот самый малец уделал толпу аристократов, и тебя в том числе, заняв чуть ли не лучший кусок земли, который уже почти был твоим — это нефтяные вышки отходили другим, а вот сама земля по плану должна была достаться именно клану Абэ. Неприятно, когда тебя внаглую используют в качестве щита от более сильного противника. Неприятно, да. Но грубить Аматэру? Даже не так — идти на конфликт с Аматэру? Этим живучим побратимам императорского рода проще сразу войну объявить. Либо так, либо веками выслушивать издевки, терпеть притеснения и медленно терять репутацию. Никто не забывает обид — в их среде это не принято, но эти… Аматэру имеют возможность больно кусать, ничего при этом не делая. Тем же Тайра повезло, что они смогли прибиться к императору, закрепиться у трона, и то до последнего выпрашивали прощения за то, о чем никто уже и не помнит. А вот Минамото уже не повезло. Есть подозрение, что и их война с Тайра произошла не в последнюю очередь из-за Аматэру. О нет, так-то у Тайра своих причин для войны навалом было, но сам конфликт мог еще не одно столетие длиться. Если бы не тот прием Накатоми, на котором Минамото перегнул палку в разговоре с Аматэру и все гости на себе почувствовали «яки» сына Атарашики. И вот ведь совпадение, через несколько месяцев Тайра объявили войну Минамото. Хоусэй сомневался, что Аматэру повлияли на Тайра специально — вряд ли они вели с ними какие-то переговоры, но почему бы тем и не воспользоваться ситуацией, чтобы умаслить древний род? Как бы и теперь кто-нибудь не воспользовался ситуацией. Молодые забыли, кто такие Аматэру, забыли, как они влияют на окружающих. Забыли, как выгодно с ними дружить. Да что далеко ходить? Уже сейчас все громче разговоры о том, что взрослые Токугава расплатились за свои грехи и не стоит третировать их детей. Тех самых детей, которые всегда были в ответе за родителей. Но не в том случае, если им благоволят Аматэру. Императору, конечно, плевать на такие разговоры, но и Токугава еще живы, и где гарантия, что он не поменяет свое к ним отношение? А Фудзивара? Тихони Фудзивара, с которыми даже Тайра стараются не связываться. Вроде как клан, но при этом император нет-нет да и зовет их посоветоваться. Первые, кто встал на сторону Мэйдзи. После Аматэру, конечно, но все равно успели опередить многие кланы. А ведь они и при сегунате Токугава себя неплохо чувствовали. Так что неудивительно, что в свое время именно они получили своего Виртуоза, а не преданные Тайра.

Покосившись на отложенную папку, Хоусэй еще раз вздохнул. По самым оптимистичным прогнозам, если Аматэру бросят клич, только с острова Сикоку под их знамена встанут около четырехсот тысяч отслуживших в имперских вооруженных силах. И это только простолюдины. Всех они, конечно, не вооружат, но Абэ и малой части хватит, чтобы проклясть тот день, когда его сын оскорбил Аматэру. Только вот воевать пришлось бы не только с простолюдинами Сикоку, но и с аристократами. Аматэру, может, и на грани — с двумя-то представителями рода, одна из которых на десять лет старше Хоусэя, — но назвать их слабаками только молодняк и может. Хотя что уж там, о Сикоку даже он забыл, а вот молодой Аматэру раз за разом умудряется находить выходы там, где никто не ждет. Идея использовать для принятия в род еще живых женщин Аматэру, давным-давно носящих чужую фамилию. Теперь вот Сикоку.

И потому единственным шансом наладить хоть какие-то отношения с Аматэру является жена Хоусэя, вышедшая как раз из их рода. Хотя… Хотя да, кое-что еще он может сделать. Все-таки сын слишком импульсивен, а вот за внуком такого не водится.

* * *

Бодро спустившись со второго этажа, Акено нашел взглядом сидящего на диване Абэ Икуми. Серые брюки, белая рубашка, нога за ногу, руки сложены на колене — он являл собой образец невозмутимости и благообразия.

— Абэ-сан, — кивнул ему Акено, приблизившись.