Осколки наших жизней
Шрифт:
– Ты игнорировала его после этого!
– Я пыталась подобрать слова для нашего с ним разговора.
– Месяц?
– Я подбирала тщательно.
– Ты невыносима!
– засмеялась сестра.
– Надеюсь, тебе не будет больно, когда ты рано или поздно узнаешь, что он решил жениться. Все-таки ему двадцать семь.
Я закатила глаза.
– Да пусть женится, ради Псовелла, я переживу это. Нам уже не по семнадцать лет. Нас связывает только секс и дружба. Я могу быть собственницей, но это не значит, что сама буду готова быть с ним до конца жизни. Мы оба знаем, что не сегодня, так завтра состоится разговор о прекращении нашей интрижки.
Моя сестра подошла к купели, которая уже успела до краев наполниться водой, провела по водной
– Я бы тоже хотела с такой легкостью говорить о разрыве с Леоном.
– Иби, я понимаю, что тебе сложно, но меня так злит, что ты расстраиваешься из-за этого урода! Честное слово, мне хочется отправиться в Охъяр и разорвать его лживую задницу пополам!
– разозлилась я.
– Может, я просто была недостаточно хороша для него? Поэтому он выбрал ту девушку, —прошептала Иби, наблюдая за своей рукой, которая всё ещё гладила поверхность воды. Она коснулась влажными пальцами своих губ, как это делала всегда, когда о чем-то размышляла.
Меня обескуражили её слова, поэтому преодолев расстояние между нами за два шага, я развернула ее к себе и схватила ее лицо в ладони, заставив поднять взгляд на меня.
– Не смей так говорить, Иби! Это он никогда не был достойным тебя! Ему досталось сокровище, которое поддерживало его во всем и верно ждало каждого его возвращения!
– я кипела от злости.
– И Скорп меня затащи, я рада, что в тот день мы решили сделать ему сюрприз и отправились в Охъяр! Мы поймали этого подлеца с поличным в объятиях той сучки! И по её словам, это было не в первый раз! А сколько лет вы были вместе? Четыре года! Можно только вообразить, сколько раз он тебе изменил! Это было больно, но зато ты узнала правду о том, какое ничтожество впустила в свою жизнь.
Иби, улыбнувшись, положила свои руки на мои ладони, слегка погладила, и я освободила её от своей хватки.
– Спасибо, сестрёнка. Ты права. Да и мне нужно было быть умнее, он готовился стать Черным Стражником на службе у короля Антихара, большую часть времени проводил в Охъяре. Конечно, наши отношения были обречены, - она замолчала на несколько секунд, потом продолжила: - Мне просто было обидно, что он даже не предлагал мне переехать к нему! Он выбрал ее!
– Иби, выбирают тогда, когда есть варианты, а ты – не вариант, ты – приоритет!
– я размахивала перед ее лицом руками.
– Он потерял тебя тогда, когда впервые поцеловал другую, находясь с тобой в отношениях. Ты даже немного опоздала с разрывом, - ответила ей я, натягивая на себя кожаные коричневые штаны и свободную бежевую блузку из плотного материала.
– И вообще, он отвратительно одевался, с его-то жалованием! Кроме формы Стражников, на нем ничего хорошего не было!
– добавила я, вспоминая его нелепые штаны салатного цвета и красную рубашку навыпуск.
Иби расхохоталась, в её голосе больше не было слышно печали.
— Это единственное, что тебе в нём не нравилось?
– Думаю, мой список претензий к нему будет гораздо длиннее его «мужского достоинства», - бросила я, указывая ладонью на область паха.
– Но я не хочу больше говорить об этом уроде.
Иби (рисунок Марины Терещенко)
– Согласна, - ответила мне сестра, сбрасывая с себя полотенце и забираясь в теплую купель.
– Мама будет сегодня поздно, поэтому готовка и поход на рынок на нас.
– Я тебя буду ждать в нашей комнате, - ответила я, выходя из купальни.
Я зашла в нашу с Иби спальню и легла на свою кровать. Это было большое, но очень уютное, можно сказать королевское помещение на первом этаже. На каменном полу лежал огромный маританский ковёр, который был изготовлен вручную лучшими ткачами Маритании[17] из мягчайшей шерсти вуззарских горных коз. Два больших окна украшали молочные, почти прозрачные занавеси, а по бокам от них висели бархатные шторы шоколадного цвета, перевязанные шнурками посередине.
Для нас с Иби это была не просто комната, это был наш маленький мир, в который мы возвращались, чтобы уединиться или отдохнуть. С ним связано много воспоминаний. Когда мы были детьми, к нам
в комнату часто наведывались Воис и Хольс. Мы засиживались тут допоздна, болтали, читали книги, дрались и пели песни. Когда тетя заходила в спальню и разгоняла мальчишек по домам, они возвращались к нам через окно, и мы сидели так до утра. На следующий день мы приходили на занятия сонными и невнимательными, поэтому часто получали выговор от эсры' Цитали – нашей учительницы.
Когда мне исполнилось шестнадцать, именно в этой комнате мы с ребятами решили сделать себе татуировки. Воис в одном из путешествий научился этому тонкому искусству, оказалось, он прекрасно рисует. Было страшно и больно. Мы с Иби так и не решились стащить с тетиных запасов обезболивающее зелье, потому что боялись, что она сможет заметить пропажу. Тогда бы нам раньше срока пришлось показывать ей причину, по которой мы его взяли, а это увеличивало шансы того, что Алдора Силверфиз искупала бы нас в таком отваре, который не то, что краску с нас смыл, а, наверное, и всю кожу. После некоторых раздумий, наша компания отчаянных и глупых решила делать татуировки по ночам, обезболивая себя хмельным элем. Спустя несколько дней слез, соплей, алкоголя и крови, на моей спине красовался красивый цветок лотоса, с лепестков которого свисали капли дождя. Иби решила вдоль позвоночника набить древние рунические знаки. Хольс ограничился изображением четырехлистного клевера на запястье. Я часто вспоминала его ответ на мой вопрос почему он выбрал именно клевер.
– Потому что клевер – символ удачи и успеха, а четыре листика – это мы с вами. Вместе и навсегда!
– театрально кивнул он, поправив свои светло-золотистые кудри. Его глаза излучали восторг и гордость, когда он рассматривал свой узор на руке.
Ламара (рисунок Марины Терещенко)
Мы с Иби не смогли сдержать слез, а после попросили Воиса набить нам такие же татуировки в том же месте, что и у Хольса.
– Почему ты не сделаешь и себе тату с клевером?
– слегка надув губы, спросила у нашего мастера Иби.
– Потому что у меня уже есть несколько тату на теле, и я пока не хочу, но вы все трое, Иби, в моем сердце, так что не думай, что я о вас забуду, - подмигнул ей кареглазый брюнет, не убирая от кожи острую иглу с чернилами.
Стоит ли говорить о том, что тетя Алдора была готова убить меня и Иби, когда все-таки заметила наши нательные рисунки? В ее список «смертников» также вошел Воис, который: «Сотворил с вами это безобразие, которое ни один мой отвар стереть не сможет!» и Хольс, потому что: «Я думала, он самый разумный из вашей веселой компании, но и он