Осколки нефрита

Ирвин Александр

Пинок в раненое бедро заставил Арчи открыть глаза.

— Ты еще не сдох? — Над ним нависал Ройс, освещенный только газовым фонарем, свет которого пробивался сквозь разорванную штору.

Увидев трепетание ресниц, Ройс удовлетворено кивнул:

— Вот и ладно. Сегодня мне не хотелось бы разозлить Стина. Хотя тебе-то, пожалуй, все равно, верно? Скажу тебе честно: нет у меня никакого желания убивать человека, от которого даже страшилище отвернулось. Но что поделать, работа есть работа.

Ройс ухмыльнулся и сел на свое место возле выхода. В бледном свете газового фонаря

его тень шаталась из стороны в сторону, словно фургон качался на рессорах.

— В любом случае осталось недолго, — вставил Циркач и затрясся в гротескном хохоте.

Эта шутка до Арчи не дошла. Толстая паутина под черепом обволокла ее и надежно спрятала от сознания. Каждая клеточка ныла от боли, и он не сомневался, что жить оставалось совсем недолго — тогда почему он мог думать только об этой штуке, зажатой в кулаке? Перья. На ощупь это похоже на перья, связанные в пучок каким-то шнуром. На другом конце чувствовались бусинки вокруг плоского кусочка металла — что-то вроде монеты. Движется эта монета или ему почудилось?

Арчи внезапно пришел в ужас от мысли, что выронит монету.

«Нужно ее спрятать», — подумал он, зная, что ничего не изменится, если — когда! — он умрет сегодня. Спрятать в карман нельзя: она должна быть прижата к коже, чтобы он мог ее чувствовать.

Арчи перевернулся на бок, сорвав с потолка кукол, в чьих веревочках он запутался при падении. Свернулся калачиком и застонал погромче. Сделав вид, что пытается высвободиться из паутины веревочек, Арчи засунул перья в трусы. Пожалуй, будут попахивать, когда — если! — он их вытащит, но зато никуда не денутся.

— Циркач, а у парня-то лихорадка, — заметил Ройс. — Хорошо же ты его приложил.

— А то, — согласился Циркач.

— Может, он сделает нам одолжение и сдохнет еще по дороге?

Фургон замедлил ход и повернул; заскрипели пружины, когда он запрыгал по неровной поверхности и наконец с грохотом остановился. Не дожидаясь указаний, Ройс выволок Арчи наружу. За ними на землю спрыгнул Циркач.

Они стояли в узком немощеном переулке позади пивоварни, здание которой высилось прямо у них над головой. В рядах грязных окон моргали огоньки. На печную трубу падал лунный свет, и она отбрасывала длинную тень — как раз туда, где они стояли. После удара у Арчи все еще кружилась голова. Лунный свет показался ему каким-то странным. Прищурившись он посмотрел вверх, пытаясь сообразить, в чем дело.

Стин сказал что-то, чего Арчи не расслышал. В ответ Ройс внезапно повернулся и врезал Арчи под дых. С хриплым выдохом Арчи упал на колени, и Ройс тут же въехал ему дубинкой по переносице.

Жестокая боль в животе вывернула Арчи наизнанку, но вместо рвоты он захлебнулся кровью из разбитого носа. Кровь и рвота одновременно фонтаном брызнули из носа и рта. Ройс отступил в сторону и отпустил воротник Арчи, снова ударив дубинкой. В голове зазвенел отдаленный колокол, Арчи повалился на бок, и у него снова скрутило живот…

…искал звезды, но их не было видно в свете огней, плывущих нал улицей и отбрасывающих странные тени, которые сливались и расходились, когда он бежал. На него явно рассердились тцитцимеме, духи тьмы; только

они могли построить такой безумный город с высокими знаниями, похожими на зубы, которые вот-вот вонзятся в него на бегу; а кровь остывает во рту; сердце бьется из последних сил, чтобы послать кровь к конечностям, которые наконец свободны. Его дыхание клубилось облаком пара, воздух впивался в легкие, уже забирая теплую жизнь сердца внутри его, — Тониатух, Солнце, был очень далеко, как и дожди. Тот, который заставляет все расти, молчал, отдыхая, давая своему воплощению силу всего на несколько часов: он должен убраться подальше от людей, глазеющих на него широко раскрытыми глазами, словно глупые индейки.

Спотыкаясь, он бежит по узкому переулку в поисках земли, почвы, дающей жизнь, ищет среди куч мусора и грязного снега.

Снег, так близко к морю…

— Эй, Арчи Прескотт. — Дубинка резко постучала Арчи по лбу. — Очнись. Мы еще не закончили.

Арчи открыл один глаз. Второй не открывался: веки слиплись то ли от грязи, то ли от крови. Он увидел ботинки Ройса и красный кант на брюках. Позади Ройса стоял Райли Стин, одетый в длинное пальто и широкополую шляпу, в петлицу аккуратно вставлена свежая розочка. Арчи стиснул зубы и поборол новый приступ тошноты.

— Стин, что тут за сборище? — спросил Циркач где-то за пределами поля зрения Арчи. — Словно ты собрался представление давать.

Группки оборванцев стали появляться в дверях и окнах, выходивших в переулок. Тени закрывали большую часть света, падавшего из Старой пивоварни. Молодые парни сгрудились между фургоном и задней стеной здания. Перед ними стоял юный оборвыш с кроликом в руках.

«Я его уже видел, — подумал Арчи. — Господи, неужели он живет в пивоварне? Бедняга. Неудивительно, что он глаз не спускает с кролика».

— Хорошо подмечено, мистер Чарльз, — сказал Стин Циркачу. — Иногда людям нужно напоминать, что определенные сделки должны происходить без посторонних глаз.

Арчи заметил, что при виде мальчишки с кроликом Стин немного занервничал. И кажется, посмотрел на луну.

— Сынок, кролики — животные грязные, — резко бросил Стин. — Неудачники и пьяницы. Отпусти его.

Мальчик покачал головой и попытался скрыться в группе мужчин. Странная штучка с перьями словно усиливала пульс, и Арчи почувствовал биение крови в паху. Нож на пояснице неприятно раскалился. Арчи со смутным удивлением узнал Майка Данна среди столпившихся парней. Похоже, Майк улыбался.

Стин снова посмотрел на небо — что бы он там ни увидел, самообладание его оставило.

— Я сказал отпусти! — взревел он, вытянув четыре пальца одной руки в сторону мальчишки. Кролика охватило пламя, его писк заглушило шипение огня…

…а теперь еще и глаз Древнего бога открылся, ищет его в этом чужом месте, чтобы скормить его ветхое тело огню. По ночному небу пронеслась волна шока, и зимний ветер стал осторожнее в своих порывах. На луне смеялся Кролик, а в городе пахло, словно в храме на вершине горы Тлалока, где ветер с моря закручивает кольцами дым, поднимающийся от костров, которые ждут, когда их накормят вопящими младенцами…